[SHERLOCK_RDJ]

24. Курт\Мартинссон. Курт оказывается в инвалидном кресле. Работа помахала ручкой, Линда уехала во Францию на работу, мужчина остается один. Пока к нему не приходит Мартинссон. ЮСТ очень желателен!!!
За фразу "Интересное у нас времяпрепровождение" отдельные печеньки

@темы: слэш, фанфики, Magnus Martinsson, Kurt Wallander

Comments

[Гость]

как заказчик отнесется к частичному выполнению своей заявки - без юста и фразы, но с печалью и выяснением отношений признанием в любви?

[Гость]

Заказчик отнесется положительно Тем более фраза лишь.. как пожелание, а не как обязательное условие заявки
Выкладывайте, милый автор!!!

Заказчик.

[SHERLOCK_RDJ]

да да, выкладывайте, автор!
вконец обнаглевший модер

[Гость]

SHERLOCK_RDJ,
А вообще - поддерживаю

заказчик.

[Гость]

если что - вы сами попросили)))
автор с половиной заявки

ок. 1,5 тыс)

В тот тихий вечер Курт вздрогнул от звонка в дверь.
Он уже давно никого не ждал – потому что к нему никто не приходил. После того несчастного случая на работе, после того проклятого выстрела сбегающего преступника год назад – он сломался. Причем во всех смыслах. От роковой пули у Курта пострадал позвоночник, ноги оказались парализованными. Волландер не смог с этим смириться – как не смог принять сочувствие окружающих. Он рассорился со всеми, кто ему был близок – потому что не хотел их жалости. А именно это он видел в их глазах. Даже в глазах Линды. Пожалуй, в ее глазах – больше всего. И это больно ранило.
Единственный, кого бы он смог видеть рядом с собой в то время, был Магнус. Но парень за год до этого уехал в Стокгольм – перевелся, удачно устроился, быстро поднялся. Когда он уезжал, то просто светился от радости, и Курт, как бы ни злился на него, не смог не пожелать ему всего хорошего. Причем от всего сердца.
Впрочем, то, что он его любит – любит это кудрявое недоразумение – Волландер понял после увольнения Мартинссона. Это было забавно – и грустно. Хотя Курт радовался тому, что Магнусу хорошо. Пусть при этом ему самому было от этого нелегко, до сердечной боли. Он знал, что не сможет вернуть его в Истад – и утешал себя тем, что в Стокгольме тому хорошо. Говорили, что он там не только построил карьеру, но и удачно женился. Кто-то говорил про родившихся двойняшек. Значит, с ним и правда все было в порядке. Это немного грело и успокаивало сердце, хотя... Он все равно мечтал о несбыточном.
Звонок в дверь не прекращался, и Курт нехотя, со скрипом подъехал к ней. Раскрыл дверь – и застыл. На пороге стоял Магнус. Он сжимал побелевшие пальцы в кулаки и разжимал их, кусал губу, сверкал глазами и часто дышал.
- Курт, какого черта? – он сделал шаг, чтобы войти в дом, но Курт захлопнул перед ним дверь. Мартинссон заколотил в дверь кулаком:
- Курт, открой! Нам нужно поговорить!
- Не нужно, - шепотом, едва слыша самого себя. Но Магнус то ли услышал, то ли понял:
- Прекрати вести себя как обиженный ребенок! Открой! Или я выломаю… - он не договорил, видимо, оценил масштабы препятствия. Он еще пару раз стукнул в дверь. – Курт!
- Уходи, - не сдержался Волландер, хотя хотел промолчать. – Ты мне не нужен, я тебе тоже. Я не хочу тебя видеть. Уходи.
-Ты мне нужен, Курт, как ты не понимаешь? Я же ничего не знал! Мне никто не сказал! Иначе бы я давно уже пришел. Курт, ну открой дверь. Я тебя… - хозяин дома не сдержался, включил музыку на максимальную громкость и закрыл уши ладонями. Магнус вроде бы еще что-то говорил, стучал в дверь, кажется, даже пытался пролезть в окно, но Курт сидел под дверью и молчал.
Если он не нужен был тогда – зачем он нужен сейчас? Разбитый, покалеченный, сломанный. Зачем? И смотреть на того, кто был навязчивой идеей последний год, он не мог. Только рану бередить, сыпать соль и травить душу. Нет. Пусть лучше так… Магнус еще покричит – и уйдет. Навсегда. Потому что разлуку с ним после этой встречи Курт не переживет.
Наутро Волландер решил уехать. А то с Магнуса станется прийти к нему, все-таки выломать дверь и сказать то, что не дает покоя. А Курт не хочет слышать. Не хочет жалости. Не надо.
Не получилось тогда – не сойдется и сейчас.
Поэтому Курт сбежал. И, приехав в свой маленький домик на берегу моря, который купил полгода назад, тоскливо огляделся кругом. Серые волны, серые тучи, серые скалы. Как серые глаза Магнуса. Волландер нахмурился – не надо его вспоминать.
Впрочем, Магнус сам о себе напомнил. Сначала мелодией смс-ки.
Сто лет назад ребята в шутку поставили Волландеру на звонок песню Listen to your heart. Линда смеялась над ним, говоря, что это прошлый век, он неумело отшучивался – мол, тогда как раз, специально для меня. Сначала было не до смены звонка – дел было по горло, а потом он привык к мелодии, даже стал находить какое-то удовольствие в прослушивании начальных аккордов – словно звенела весенняя капель или кто-то играл на струнах дождя. А еще под эту музыку обычно приходили сообщения от Магнуса – он писал Курту чаще всего. Так что в последние два года эта песня была призрачным приветом из прошлого, где он упустил свой шанс.
Поэтому сейчас Курт, глядя на свинцовые тучи, немного помечтал под звуки небесной музыки. А когда открыл полученное сообщение, то едва не упал с инвалидного кресла. В смс-ке было «Это Магнус. Курт, не убегай от меня, я же все равно тебя найду – я все-таки полицейский, и учился у тебя! Курт, нам нужн…»
Смс-ка прервалась. На экране померцала надпись «идет обновление сообщения», опять раздалась знакомая до боли – сердечной боли – мелодия.
«Нам нужно поговорить лично, это не телефонный разговор, тем более что ты трубку не берешь! Курт, мне…»
Обновление сообщения, музыка сфер… «нужно услышать от тебя ответ на мое «Я тебя…»
Курт резко отключил телефон, не дочитав сообщения. Музыка еще несколько раз начинала играть, Магнус писал и писал продолжения, а Волландер смотрел в небо и не верил ему. Ни небу, ни Магнусу.
Нет. Не сейчас, больше никогда. Не после всего, что с ним произошло. Он не хочет привязывать к себе того, кто сможет без него – и должен быть без него.
Так нужно.
Он, широко размахнувшись, выбросил телефон на каменистый берег.
…Волландер так и просидел весь день на улице. А к вечеру пошел дождь. Курт, зябко кутаясь в успевшую намокнуть куртку, опомнился и поехал на своем кресле к дому. Обернулся, заметил тускло блестевший телефон. Вздохнул – и решил забрать его. Нет, он не будет читать смс-ку от Магнуса, вовсе нет. Он просто еще разок послушает песню – и все.
К тому же Линда может позвонить. Она иногда звонила ему – обычно на праздники. Не надо ее лишний раз беспокоить.
Он почти доехал до тихо звенящего телефона, но на скользких камнях коляска не удержалась, поехала с берегу к обрыву…
Он упал набок, лишь бы не полететь вниз с утеса. Коляска, впрочем, тоже опрокинулась, не доехав до роковой черты.
…Он лежал и смотрел в небо. Серое небо, которое плакало дождем, вторя мелодии на телефоне.
А потом появился он. Его осеннее солнце. Его кудрявое недоразумение, которое, впрочем давно перестало быть его, став чужим и далеким.
Магнус поднял его на руки, прижал к себе, и пошел к дому, поскальзываясь на острых камнях. Он молчал, и Волландер не знал, что делать, кроме как покрепче вцепиться в его куртку да уткнуться ему в плечо, вдыхая его запах – какой-то осенний, с горчинкой. Такой родной.
В доме Магнус стащил с него мокрую одежду, замотал пледом, сунул в озябшие руки кружку с горячим чаем (Волландер еще подумал – откуда, потому что он в доме заварки не держал). И все это молча. Потом исчез, так и не сказав ни слова. Курт закрыл глаза, позволяя себе еще мгновение, еще минуту самообмана – раз приехал, значит… Что «значит», думать не хотелось. Он и так себя слишком долго обманывал.
А потом он почувствовал на своих ладонях, сложенных лодочкой на неподвижных коленях, холодные мокрые пальцы. Открыл глаза – и увидел стоящего перед ним на коленях Мартинссона. Магнус склонил голову, спрятал лицо в его ладонях и начал:
- Зря ты чай не выпил. Горячий, я его в термосе привез. - Помолчал секунду и сказал: - Если ты скажешь – я уйду. Но… все-таки… Курт, мне правда никто ничего не сказал. Я не знал, что ты… Я думал, что так будет лучше. Мне казалось, что ты тогда влюбился в новенькую. Я подумал, что буду мешать, и решил уйти. Ты не был против, ты даже ничего не сказал, даже не намекнул.
Он поднял голову, сжимая в руках ладони Курта, а потом поцеловал их.
- Я понял, что ошибся тогда. Мы оба ошиблись, разве нет? Я хочу быть с тобой. Я останусь с тобой, понимаешь ты это? Просто услышь меня – и поверь. Курт, я ведь…
Он встал, неловко потоптался, потом опять опустился на колени, внимательно глядя Курту в глаза.
- Почему?
- Ты все-таки странный полицейский. Курт, я тебя люблю.
Волландер хмыкнул. Все может быть, но он все-таки не даст парню совершить такую ошибку.
- Нет.
- Курт, ты знаешь, что я говорю правду. Ты всегда это знал, только почему-то боялся признать это. И ты меня любишь – я же вижу, я не слепой. Теперь – нет.
Магнус опустился на пол, обнял его ноги – их приятно согрело живым теплом, и положил голову Курту на колени. Тот потеребил его все еще мокрые кудри:
- Это ты мне поставил ту песню Roxette?
- Да. Я тогда загадал – если она тебе понравится, значит, у нас все получится.
Курт покачал головой:
-Нет, не получится. – Магнус, только уютно устроившийся в его ладонях, поднял голову и уставился на него серыми пронзительными глазами. Курт заставил себя выговорить: - Ты женат. А я не разбиваю…
Магнус скорбно нахмурился и потупил взгляд:
- Курт, год назад, в тот же день, когда тебя ранили, она погибла в автокатастрофе.
- Прости.
Мартинссон понимающе кивнул, опять лег головой ему на колени. Курт еще раз погладил Магнуса по кудрявым волосам. Они почти высохли и теперь посверкивали в тусклом свете лампочки золотистыми искрами.
- Тебе надо домой.
- Я уже дома, Курт. Или ты против?
Волландер хмыкнул:
- Не против. – Он наклонился и поцеловал его в макушку. – Ты же мое солнце. Просто осеннее солнце, но мне хватит. Нам обоим хватит.

[Гость]

Автор... скажите... а это конец или будет продолжение?
Просто я читаю и хочу узнать что будет дальше. Что за разговоры с детьми Магнуса, как они будут жить дальше, как отреагирует Линда... Все так очаровательно складывается... Что хочется дальше, понимаете?


Заказчик.

Пока не понабежало вопросов - да, исполнение засчитывается. Как же иначе? Такую прелесть не засчитать?

[Гость]

дорогая администрация, автор в исполнении хотел поставить 1,5 тыс. слов, а не 15 поэтому ---- пожалуйста, исправьте количество слов.

Гость, который заказчик, автор дико извиняется посыпает главу пеплом и уходит в монастырь за ложную надежду. Но вообще-то это все. Вчера родилось только это. Про продолжение автор не думал. тем более про детей)) Хотя ... должны же у Магнуса быть дети, правда? еще два маленьких пушистых солнышка Автор понимает заказчика, сам бы хотел почитать, но - вряд ли.
а вообще - спасибо за заявку и добрые слова
автор

[Elinchrstmas]

Автор, вот это

Просто осеннее солнце, но мне хватит. Нам обоим хватит.

просто в самое сердце кольнуло. Спасибо за этот рассказ .

[Гость]

Elinchrstmas,
вам спасибо за отзыв про самое сердце
автор

[SHERLOCK_RDJ]

Господи, это невероятно печально, но так прекрасно, особенно последняя фраза Спасибо вам огромное

[Гость]

SHERLOCK_RDJ, спасибо
ну, тут не так уж все и печально - главное, что все будет хорошо
автор

[Demonia]

Так грустно и светло одновременно...
Особенно тронули смски Магнуса.
Ээх, пробрало до самых костей.]

[Гость]

Demonia,

грустно и светло

это из-за песни. Спасибо
смс-ки Магнуса - единственное, что ему оставалось - чтобы остановить Курта.
спасибо за отзыв
автор

[Гость]

Гость, который заказчик!
вы просили продолжение -

разговоры с детьми Магнуса, как они будут жить дальше, как отреагирует Линда...

и прочее. Я тут подумала и написала кое-что. Но.. я не уверена, что это получилось все так уж и

Все так очаровательно складывается

, особенно в плане так и не написанного юста)
в общем, когда фест закончится и если у вас желание проду читать не пропадет, я могу дать вам ссылку))
автор

[SHERLOCK_RDJ]

А еще вы можете сюда продолжение выложить

[Гость]

Заказчик присоединяется в Шерлоку.
Выкладывайте сюда!!!!

[mray]

присоединяюсь ко всем - даааааа!!!!

[Гость]

автор подумал, что все это как-то подозрительно, но.. ладно.
Прим: 1. в результате написания текста первая часть была немного отредактирована
2. автор хочет рождество Новый год и сбычи мечт для всех, и чтобы никто не ушел обиженным. Поэтому - тонны флаффа.
в общем -
"Почти неисполнимое желание"

[Гость]

читать дальше 1

Они еще о чем-то говорили в тот вечер. Магнус, устроившись у его ног, тихо выговаривал ему за то, что Курт тогда не открыл ему дверь, что поменял номер телефона, что не брал трубку, что купил дом, никому о нем не сказал – и сбежал, спрятался. Негромко бормотал, что ему для того, чтобы найти Волландера, пришлось поднять на уши весь полицейский участок, допросить – с пристрастием! – Лизу, Анне-Бритт и даже Найберга. Найберг после получасовой молчаливой борьбы взглядов все-таки сдался – и сдал Курта, поделившись его номером. Сам Курт лишь молчал да поглаживал его по кудрявым волосам, не веря до конца тому, что Магнус – рядом с ним, что они вместе.
А утром Волландер проснулся от пронзительного звона будильника. Открыл глаза, с удивлением огляделся. Будильника не нашел, зато встретился глазами с Магнусом. Тот, виновато ругнувшись на себя, теперь отчаянно копался в карманах брюк, которые вчера повесил на спинку стула, а во сне стянул к себе на пол. Спать в гостевой спальне и даже на диване в комнате Курта он наотрез отказался, устроился на полу, хоть согласился взять одеяло в качестве матраса, и при этом долго сидел, прислонившись спиной к стене, и смотрел на Курта прозрачным глазами. Так, словно не верил до конца, что это – взаправду. Впрочем, Курт его понимал – и если бы не дикая усталость, тоже бы не уснул.
Магнус наконец вытащил телефон из кармана:
- Да? – от ответа тут же хлопнул себя по лбу, вцепился рукой в волосы, нахмурился. Торопливо закивал головой: - Да, да, я сейчас буду, прошу прощения за то, что так получилось. Я сейчас…
Он отключил телефон, забегал-засуетился, на ходу объясняя:
- Я, когда к тебе поехал, искать тебя, то детей оставил в детской комнате гостиницы. Предупредил, что могу задержаться. Но они решили проверить. – Он подошел к Курту, обнял его: - Курт, я туда съезжу, разберусь, и мы…
Магнус неловко поцеловал его в раскрытые ладони. А Курт улыбнулся ему в ответ, думая, что он все-таки устроит ему допрос по поводу семейной жизни. Он бы и сейчас устроил, но видел, что Магнус торопится. А тот резко остановился посреди комнаты:
- Слушай, поехали со мной. Я вас познакомлю, а?
Волландер покачал головой:
- Не сейчас. Мне нужно долго собираться, да и машину бросать здесь не хочу, ты же потом ее не сможешь пригнать, она со специальным управлением – под меня, под мой… – слово «паралич» он не договорил, умолк на половине фразы, неожиданно вспомнив о своем состоянии. А Магнус этого даже не заметил, только кивнул головой.
Курт все-таки выехал на инвалидном кресле провожать Магнуса, неловко улыбаясь. Вчера – да, вчера он был готов поверить в чудо, в то, что Магнус к нему вернется и останется навсегда. Но это было вчера. А сегодня, под серым безжалостным небом с холодным, едва видным солнцем на нем он ясно видел, что этого не будет. Да он и не позволит. Поэтому Волландер неловко обнял парня на прощание, прижался к его пушистым волосам, прошептав почти беззвучно «Прости». А Магнус что-то все-таки почувствовал и, уже садясь в машину, прокричал:
- Я вернусь, Курт, обязательно, как только… Я вернусь. И, если понадобится, если ты опять сбежишь, еще раз тебя найду. Но ты, - он посмотрел на него пронзительным взглядом, - лучше не убегай, ладно? Пожалуйста. Я… - но Курт махнул ему рукой – уезжай скорее.
Долгие проводы – лишние слезы.

Машина Магнуса уже давно исчезла из поля зрения, а Волландер все сидел и смотрел вдаль.
Сидел и думал, куда бы ему уйти, где бы спрятаться от Мартинссона, который, похоже, всерьез решил испортить свою жизнь, пообещав вернуться. Он не может быть с ним. Он не должен быть с ним. Магнус должен жить долго и счастливо. Пусть не с женой, которая родила ему детей, но… Сколько девушек смогут составить его новое счастье. Курт не должен лишать их шанса. Впрочем, самое главное – он не должен лишать счастья Магнуса. Поэтому… нужно уехать, исчезнуть, причем так, чтобы Мартинссон его не нашел.
Все складывалось в пользу этого решения.
Потому что днем от Магнуса пришло сообщение, что сегодня он не сможет к нему приехать – дела, проблемы. Так что он очень извиняется и обещает позвонить завтра.
Курт, смотря на смс-ку, решил, что это – судьба. Судьба быть не вместе.
Только вот на прощание Курт все же решил посмотреть на него еще раз.

Волландер приехал в Истад вечером, под проливным дождем. Заехал домой, собрал документы, деньги, немного вещей, чтобы хватило на первое время, хотя он сам еще не решил, куда он отправится. По телефону поговорил с Лизой – она сначала долго молчала в трубку, потом выдохнула:
- Ну, а сколько уже можно мучиться, а? Вам обоим? И что я должна была делать? На каком основании я должна была скрывать информацию? Он – твой сотрудник, пусть и бывший, интересуется твоим здоровьем. Все нормально.
- Не нормально. И ты знаешь, почему. Я тебе говорил. Говорил тебе – единственной. Что я его люблю.
- Вот именно! А сейчас ты сбежал от него, да? Опять? Курт, он упрямый, ты должен помнить это, он упрямее тебя. И он своего добьется – рано или поздно. Тогда зачем сбегать, Курт, зачем?
- Потому он что он не должен так делать, потому что у него должна быть другая жизнь! – Курт не сдержался, ударил по столу кулаком, а потом долго смотрел на капельки крови, текущие из рассеченной ладони.
- Он сам решит, что он должен. И никто не сможет изменить его решения. Курт, и ты это тоже знаешь. Лучше…
- Смирись? – Курт слышал, как Лиза засмеялась:
- Ты глупый, Курт. Ты умный, но иногда глупый. Почему «смирись»? Прими свое счастье. Третьего шанса может не быть.
И он решил проверить ее «прими».

Он попросил администратора гостиницы не сообщать Магнусу, что к нему пришел посетитель. Вернее, приехал – Курт никогда не забывал себе напоминать, каким он стал после того рокового выстрела в спину. Администратор кивнул – мол, приятный сюрприз, - и сказал, что Мартинссон с детьми в игровой комнате на первом этаже.
Дверь в комнату была чуть приоткрыта, и в почему-то темный коридор падала золотая полоска света. Курт подъехал к ней, остановив инвалидное кресло так, чтобы его не было видно, но он сам мог видеть тех, кто в комнате. Мартинссон сидел на полу у стола, возле него ползали его дети. Курт подумал, что так и не знает, кто у него – мальчики, девочки? Но, кто бы у него ни был, Магнус был счастлив, находясь с ними. Он что-то тихо напевал, возил по полу машинки и негромко смеялся, теребя малышей по волосам. А потом Курт, чтобы было удобнее следить за ним, неловко стукнулся креслом об дверь – и Магнус тут же вскинул голову, застыл, вслушиваясь, жадно ловя каждый звук. Курт даже дышать перестал. Кто-то из детей радостно что-то воскликнул и залез к Магнусу на руки – а тот, не отрываясь, все так же смотрел на щель в двери, надеясь рассмотреть того, кто находится в коридоре. Курт зажмурился бы, но не смог отвести от него глаз. Магнус, с кудрявыми растрепанными волосами, в домашней футболке, с ребенком на руках – вот она, мечта по крайней мере последних двух лет жизни Курта. Магнус, растерянным взглядом блуждающий по приоткрытой двери – в поисках его, Курта. Такой домашний, такой уютный, теплый – Курт помнил, как вчера Магнус согрел его ноги, совсем позабывшие живое тепло чужих рук… Такой родной. С легким румянцем на щеках, с влажными прозрачными глазами в обрамлении пушистых ресниц, с этим ореолом воздушных волос, с этим приоткрытым ртом, который что-то беззвучно прошептал. И Курт почему-то знал, что Магнус шепчет его имя.
Курт разрывался, не зная, что ему делать: то, что нужно, – или то, что… тоже нужно? Нужно уйти от Магнуса, отпустить его для нового счастья… и при этом – нужно прийти к нему, потому что в его глазах, которые, кажется, смотрят прямо на Волландера, столько отчаяния и тайной надежды на их счастье на двоих, что уйти будет неправильно.
- Мышка, – малыш, что залез Магнусу на руки, вцепился ему в воротник и прижался к его груди щекой. – Мышка?
- Нет, что ты, там не мышка, - Магнус сглотнул и опустил глаза. Словно для того, чтобы не мешать Курту принимать решение. Решение между нужным и нужным. Между «остаться» и «уйти», между направлениями «к» и «от».
- А кто? – малыш нетерпеливо теребил кудри Магнуса. Тот поднял глаза на дверь – и тихо выдохнул, когда уловил едва слышный шорох колес по полу. Но в комнату никто не вошел. Значит, «от».
– Никого там нет. Никого. Пойдем, малыш, пора спать. Только вот сначала тут все нужно убрать.

Вернувшийся через пять минут с мороженым Курт нашел в комнате только идеальный порядок. Сжимая вазочку, которая с каждым мгновением становилась все теплее, он тяжело вздохнул – и кто теперь от кого убегает, а? Хорошо, что он уже узнал номер Мартинссона – не придется еще раз возвращаться к администратору.
Лифт работал исправно, поэтому проблем с подъемом на второй этаж не возникло. Он тихонько стукнул три раза, а потом, услышав негромкое «Войдите», отворил дверь. Магнус сидел к нему спиной, кажется, убаюкивая малышей. Впрочем, нет. Дети лежали на кровати, а Магнус листал книгу, потом он отложил ее прочь и потер ладонями лицо. Похоже, он решил, что кто-то ошибся номером, раз ничего не говорит, поэтому даже не обернулся. Он включил негромко классическую музыку и потому не услышал, как Курт подъехал к нему почти вплотную. Волландер разрывался между желанием сказать ему что-нибудь и протянуть мороженое – и закрыть ладонями ему глаза. Не получилось ни то, ни другое.
Потому что Магнус обернулся. Растерянно посмотрел на него, недоумевая, а потом несмело улыбнулся.
- Апельсиновое. – Курт все-таки протянул ему почти растаявшее мороженое. Но Магнус, все также робко улыбаясь, поставил вазочку на стол.
- Почему… передумал сбегать? – правильно, зачем ему мороженое? Голос и так хриплый. Курт прикинул несколько вариантов ответа, а потом признался:
- Я эгоист, ты же знаешь.
Он прижался к груди Магнуса, изо всех сил сжимая вокруг него руки в кольцо, чтобы тот не вырвался. Мартинссон погладил его по голове, провел ладонью по позвоночнику. Все также хрипло сказал:
- Меня, боюсь, придется делить вон с ними.

[Гость]

читать дальше 2

- С ними делить – согласен. К тому же у меня есть Линда. Так что мы квиты, - он, прикрыв глаза, наслаждался моментом. Может, Лиза все-таки права – насчет «прими свое счастье»? Вот оно, здесь, рядом с ним, даже руку тянуть не надо – оно тепло дышит ему в затылок и тихо улыбается неизвестно чему.
И Волландер тоже улыбается, даже не видя его лица.
Может, все-таки судьба – быть вместе?
Его ладоней, сомкнутых в замок на пояснице Магнуса, легонько коснулись детские пальчики.

Вечером, уходя из гостиницы, Волландер от чистого сердца сказал: «Приходите ко мне, я вас буду ждать». Магнус только хитро на это улыбнулся, кивнул, принимая приглашение на всех троих, и обнял на прощание. И только вернувшись домой, Курт осознал масштаб трагедии. Он позвал Магнуса – с детьми! – в свой пустой холостяцкий дом, в котором не жил – существовал. Раньше, работая, он изредка приходил сюда переночевать. После ранения он оказался в нем запертым, возненавидел жилье, потом как-то смирился с ним, но никогда не думал сделать его не просто временным жилищем, а домом.
С другой стороны, еще не поздно. Для начала нужно привести его в божеский вид – хотя бы прибраться. Это «прибраться» перешло в археологические раскопки залежей эпохи палеолита. Курт находил вещи, потерянные несколько лет назад – за шкафами, под кроватью, столом, под кипами бумаг и стопками книг. Сначала он складывал лишние вещи в мешки, потом вспомнил про кладовку и решил убрать все туда. Но, открыв дверь к маленькую комнату, он застыл. В дальнем углу стояла, набитая поломанными вещами, выкидывать которые было жаль, детская кроватка Линды. С ограждением, широкая, почти квадратная. Он помнил, как они с женой ее выбирали, хотя выбором это было назвать сложно. Она была одна.
Попыхтев, он вытащил ее в комнату, вытер с нее пыль, застелил одеялом. Торопливо распихал вещи по укромным местам, заканчивая затянувшуюся уборку, огляделся – квартира если и не тянула на звание уютного уголка, то была вполне себе милая. Главное, мусор не валялся под ногами. Теперь еще надо съездить за едой, - и все будет отлично. Курт посмотрел на часы и ругнулся – до назначенного времени встречи оставалось десять минут. Это все из-за дождя – он лил целый день, на улице было темно, и он неправильно рассчитал время. Но ничего – он успеет.

Он только выехал на своем инвалидном кресле к гаражу, как услышал бибиканье. Обернулся, рассмотрел машину Магнуса. И его самого, вылезающего из нее прямо под дождь – хоть зонт дари. Курт подъехал к нему, обнял светящегося от радости Магнуса, и виновато зачастил:
- Понимаешь, я тут весь день убирался, поэтому… Я сейчас за едой, а вы пока располагайтесь и чувствуйте себя как… впрочем, почему как? В общем, проходите…
Мартинссон, внимательно слушая его сбивчивые признания и широко улыбаясь, подкатил его кресло к машине, открыл дверцу и тут же пересадил одного малыша к нему на колени. Не давая опомниться, раскрыл над ними громадный зонт и отправил к дому со словами:
- Это Майя. Она любит пуговицы, а у тебя их нет, так что все отлично. Мы с Мэтсом сейчас тоже придем.
Ошарашенный Курт, в которого малышка тут же вцепилась крохотными пальцами и на которого посмотрела голубыми глазами, машинально улыбнулся ей в ответ. И понял, что и уборка, и еда – все это мелочи. Потому что это не так важно, как ему казалось.

В доме Магнус сразу же отмахнулся от извинений Курта по поводу нестерильности, попросил плед и постелил его на пол, позволив малышам ползать в свое удовольствие. Сами они сели ужинать тем, что привез с собой Магнус. Только вот романтическим ужин не получился. Потому что каждые пять-десять минут Магнус подскакивал, оттаскивал кого-нибудь из детей – чаще всего Майю – от того, что было несъедобным, вытаскивал их из полок и ящиков, один раз даже из-под кровати. Держать на руках обоих малышей, нашедших для себя столько интересного на новом месте, Магнусу не удавалось. Он извинялся, краснел неловким румянцем, и теперь уже Курт улыбался, откровенно любуясь им.
- Ты замечательно смотришься с ними в обнимку, - Курт не сдержался, когда Магнус в очередной раз, поймав детей у опасной черты, присел с ними за стол. Двойняшки радостно вцепились руками в скатерть и едва не опрокинули на себя тарелки с едой. – А они совсем большие.
- Неделю назад год исполнился, - Магнус, не отрываясь от процесса утихомиривания детей, умудрился отпить из бокала. – Я тогда сюда и позвонил. А мне тут… - он замолчал, и Курт закончил за него:
- Про меня сказали.
- Да.
- Знаешь, так даже лучше. Потому что так правильнее. – Курт оглядел довольные рожицы детей, увлеченно жующих лист салата – один на двоих. – У них твои глаза. И волосы. А от мамы… - Он посмотрел на разом сникшего Магнуса и остановился. Зря он начал этот разговор.
- От мамы – восторженность миром. Она всегда ему радовалась и удивлялась. Даже умирая, удивлялась.
- Прости.
Майя отобрала у Мэтса лист – или он сам ей отдал? – пожевала его и потянулась к хлебу. Магнус попытался ей помешать и неловко двинул локтем. Тарелка полетела на пол. Дети восторженно смотрели на рассыпанные на ковре овощи и осколки. Магнус подавленно молчал. А Курт сказал:
- Пойдемте все на плед, там удобнее. Я сейчас мороженое принесу. Или вчерашнее не понравилось?
- Понравилось. – Магнус виновато хмурился, глядя на осколки.
- Тогда неси туда, на пол, Майю. А я лучше Мэтса подержу. Мы с ним к холодильнику съездим.
- Курт, ты…
- Я никогда не любил эти тарелки. К тому же, - он проглотил неуверенное «если», - когда вы сюда переедете, к этому придется привыкать.
На пушистом пледе они и задремали. Курт уютно устроился головой у Магнуса на коленях, прижимая к себе Майю – она не хотела отпускать его футболку и все просилась к нему на ручки. Мэтса прижимал к себе Магнус.
Ночью Курт проснулся от того, что его подушка куда-то убежала. Магнус, спотыкаясь в потемках, почти на ощупь положил детей в кроватку – вечером он предусмотрительно ее застелил, - и вернулся на пол. Прижался к Курту, обнимая его со спины, оплел своими длинными руками и поцеловал – легко, почти неощутимо – в щеку и тут же уснул. А Курт только улыбнулся. Вот они и дома.

Через пару дней такого житья на два адреса – то у Курта, то в гостинице – Волландер не удержался и спросил:
- Как там, в Стокгольме?
Магнус помрачнел, помолчал, а потом тихо сказал:
- По-разному. Хочешь посмотреть, как я живу? – Курт кивнул, но уже не так уверенно. Он думал, что Магнус захочет вернуться туда, где жизнь бьет ключом, верил, что тот не захочет здесь оставаться – и потому Курт уже мысленно прощался с этим уютным маленьким мирком. – Или?.. – он не договорил, но Курт вздрогнул от его пронзительного взгляда. Под этим «или» могло скрываться все, что угодно – от «посмотреть на мои богатства» до «переехать в денежное место» - но Курту не нравился ни один из вариантов.
- Просто я там давно не был, хотел посмотреть, как все поменялось, - пожал плечами Волландер, торопливо ища причину для новой темы. Почему Магнус не хочет туда, выяснять сейчас он не будет. А может, и вообще никогда не будет.
- Как-нибудь съездим, - Магнус играл с Мэтсом, подбрасывая его вверх. – А пока я в отпуске, хочу побыть здесь. Дома.
Больше Курт не говорил с ним про Стокгольм. Но через неделю Магнус сам предложил туда поехать. Правда, сидя за рулем летящей вперед машины, он с каждой милей становился все мрачнее и печальнее. Даже дети притихли, а Курт все смотрел на хмурое небо, ожидая грозы. А потом решил ринуться в нее самому.
- Останови. – Магнус вздрогнул от его резкого голоса («Отвык», - почему-то с удовольствием подумал Волландер), крутанул руль и мягко съехал на обочину. – Что не так с нашей столицей?
Магнус пожал плечами:
- Ничего.
- Ага, заметно. Ее родня тебя не любит? – отрицательное движение головой. – Грозит забрать детей? – еще раз «нет». – Проблемы на работе? Начальство плохое – ну так тебе не привыкать? Брошенный любовник? – изумленные глаза. – Меня стыдишься? – обиженные глаза «как ты мог такое сказать?» Курт замолчал, его фантазия иссякла. – Тогда что?
- Ничего. Просто там меня ничего не держит. Там нет ничего. Она умерла – и все закончилось.
- Тогда зачем мы туда едем? – Курт сердился на себя, на Магнуса, который понимал все как-то очень буквально.
- Так ты же хотел…
- Я думал, ты вернешься на свою работу в столице, к деньгам, - Магнус скривился, - к интересной и яркой жизни, думал, ты не захочешь оставаться здесь и мы уедем из Истада. Я тут уже прощаться начал. А ты, значит, не думал возвращаться в Стокгольм и мне ничего не сказал.
- Я думал… - Магнус улыбался, еще не веря словам Курта. – Думал, что ты…
- Поехали домой. Я там картошку в микроволновке оставил. – Курт помолчал, а потом все-таки решил добавить: - Лиза будет рада видеть тебя в участке.

На следующий день Магнус исчез. Днем позвонил, попросил Курта вместе с детьми освободить дом и отключился, ничего не объяснив. Курт, не думая гадать, собрал детей и поехал к старому знакомому, дочка которого тут же начала радостно хлопотать вокруг двойняшек. Те, правда, почти весь день провисели на Курте, не желая отпускать и его.
Домой они приехали только после позднего звонка Магнуса, который был весьма краток: «Я вас жду» - практически ночью. Курт, включив приглушенный свет в прихожей, едва не упал с кресла, врезавшись в коробки и занавешенную мебель. В комнате, верхом на стуле, прислонившись к детской кроватке, спал Магнус. Вокруг него были разбросаны игрушки, стульчики и прочие предметы, необходимые для воспитания детей. Дочка знакомого всплеснула руками, негромко поругала Магнуса, но помогла Курту уложить детей. Те, узнав свою кровать и любимые игрушки, тут же успокоились и заснули спокойным сном даже без колыбельной.

[Гость]

читать дальше 3

А Курт, остановившись возле Магнуса, подумал, что утром все-таки устроит утром ему головомойку – мог бы и предупредить, что переезжает окончательно, что собирается привезти вещи из стокгольмской квартиры. Волландер тогда бы хоть немного прибрал, кое-что выбросил, потому что сам Магнус, судя по всему, выкидывать вещи Курта не собирался. Но тот во сне едва заметно улыбнулся – и Курт, прощая ему все и сразу, не удержался, погладил его по щеке. Мартинссон тут же открыл глаза, сонно и вопросительно посмотрел на него. Курт, прошептав: «Все в порядке», привычно расстелил на полу одеяло и стащил Магнуса со стула. Тот, устраиваясь и натягивая еще одно одеяло на плечи, пробормотал:
- Прости, я такой бардак устроил у тебя дома…
- У нас, Магнус. У нас, – Курт прилег рядом, и Магнус уже привычно ткнулся лицом ему в плечо. – Спасибо за него. Но убирать, - добавил он, мстительно щурясь на уже спящего Магнуса, - будешь сам.

Если Курт думал что все дальше будет гладко, то он ошибался. Гладко не получалось.
Магнус обижался на него за брошенные где попало очки, носки и газеты. Курт на Магнуса – за невымытые кружки – причем всю детскую посуду тот едва ли не кипятил. Оба друг на друга – за отобранную интересную книжку, за интересную программу по телевизору, за слишком громкую или тихую музыку, за музыку вообще, за аромат парфюма, за не тот шампунь… Поводов для обид и мелких ссор было много. И, кто бы ни обижался, кто бы ни был виноват, из комнаты уходил Магнус. Он вылетал в дверь пулей, боясь сорваться, накричать на Курта – хотя самому Волландеру это позволялось. Но вот в комнате всегда оставляли Курта. Магнус то ли считал, что сбежать Курт сам не может из-за инвалидного кресла и давал ему место для уединения, то ли до конца так и не привык считать этот дом своим.
Они могли дуться друг на дружку часами. Сутками не получалось из-за детей – они требовали пристального внимания обоих и их совместных действий. А еще они очень тонко чувствовали, когда Мартинссон и Волландер в ссоре. Тогда они особенно громко кричали, плакали, требовали одну и ту же игрушку, тарелку, кружку. Они просились к Курту, если был обижен Магнус, и к Магнусу, если обижался Курт. Так что обоим было проще сказать «прости» или просто ткнуться другому в плечо, молча извиняясь, чем выносить еще и капризы двойняшек.
Курт все чаще задавал себе вопрос – как Магнус с ними со всеми справляется? Маленькие дети, покалеченный любимый – это ж столько забот, проблем, которые нужно решать постоянно, ежеминутно… Он понимал, что Магнус может быть сколько угодно виноват в их ссорах, что к нему можно придираться по громадному количеству поводов, но Курт, вспоминая свое состояние, часто шел извиняться первым. Смешно, но Магнус всегда внимательно выслушивал его извинения, благосклонно принимая их и великодушно прощая, но, если тот скатывался до «ты для меня столько делаешь», тут же начинал сердиться по новой. И ругался громко и отчаянно, чуть не до слез и кидания в стену подушек и игрушек. Дети радовались, наблюдая за летающими предметами, Магнус, поджав губы, уходил из комнаты, а Курт все никак не мог понять – почему? Ведь это была чистая правда. Но Магнус, похоже, думал иначе, потому что после таких слов ходил хмурым и молчаливым очень долго. Он не обижался – нет, просто… был не согласен. И вот тут никакие извинения, тыканья в плечо и поглаживания по спине не помогали. Просто проходило несколько дней, Магнус немного забывал о разногласиях. И все было спокойно – до следующего раза.
Впрочем, следующий раз чем дальше, тем позже наступал. Они пообвыклись, запомнили привычки друг друга – и потому ссорились все реже. К тому же Магнус вернулся к полицейской работе, и Курт вновь почувствовал себя по-настоящему нужным. Он присматривал за детьми (вместе с няней-сиделкой, но это неважно), готовил еду, помогал словом и делом – то есть знал, зачем живет. И хотел, чтобы так продолжалось долго.

На работе к их роману и семейной жизни отнеслись на удивление спокойно, словно давно ждали чего-то подобного. Курт пытался допросить Лизу на этот счет, но она только улыбалась. А Найберг так вообще пришел к нему, когда Магнус был на работе, они на пару выпили немного вина, и Найберг, хитро поглядывая на приятеля черными глазами, сказал:
- Я удивляюсь, как вы еще дом не разнесли. Раньше ты постоянно срывался на нем на работе. А теперь срываешься после работы. Но, чтоб ты из-за него не довел себя до сердечного приступа, знай, что я за ним там приглядываю. А так… ты еще за него поволнуешься, помяни мое слово. Даже на ноги встанешь, чтобы догнать и надавать по голове. Но только попробуй мне сказать, что оно того не стоит.

Правда, в один из вечеров Волландер понял, что исполнения своих желаний нужно бояться. А потому после того случая просто держал кулаки на удачу и молился, чтобы все было хорошо. Просто – «все хорошо».
То, что произошло, он вспоминал с трудом – память не хотела возвращаться в прошлое. А Магнус мог сказать немного. По большому счету, только то, что кто-то на работе в самый разгар расследования спросил, что случилось с его близняшками. На удивленный взгляд Мартинссона он начал было: «Ведь Курт звонил», а потом резко замолчал. Магнус пожал плечами – он верил Волландеру, и если тот решил ему пока не сообщать, значит, так нужно. Он либо не поможет, либо Курт сам справится. Значит, не стоит терзаться. Но с работы он все же отпросился пораньше, да и причина была уважительная – вторые сутки без сна. Дома он нашел усталого Курта, причитающую шепотом сиделку и пылающих от жара детей. Мокрые салфетки, упаковки таблеток, пузырьки с лекарствами – все это валялось на кровати, тумбочке, столе, полу, мешало ходить, но никто не обращал на это внимания. Курт объяснил, что врачи уже были, велели давать лекарство каждые полчаса и, если жар не спадет, вызывать их снова. Магнус, за секунду побелевший до прозрачности, ставший черноглазым и немым, сел возле кроватки и дрожащими руками стал гладил детей по влажным головкам. Волландер пытался отправить его поесть, поспать, хотя бы умыться, но натыкался на молчаливый взгляд – как ты можешь, я ведь… Дальше Магнус боялся продолжить даже в мыслях.
Скоро детям полегчало, и Курт не стал будить Магнуса, который задремал, упав грудью на перила кроватки, свесив голову, касаясь отросшими волосами лица Мэтса и вцепившись руками в ладошки двойняшек. Но вставать ему все же пришлось, и довольно скоро – Лиза, позвонив по телефону, срочно вызвала его на работу. Мартинссон, уходя, лишь шепнул Курту «звони» и исчез. А Курт занял его место – сидеть, переживать и надеяться на то, что все будет хорошо.

На рассвете детей увезли в больницу. Волландер, надеясь, что своим звонком не подставит Магнуса под пулю, набрал его номер.
- Сможешь приехать?
- Домой?
- Нет. Уже… - Волландер не договорил, потому что Магнус прервал его коротким:
- Да. Жди.
Потом Лиза расскажет Волландеру, что задержание опасного преступника чуть не закончилось для Магнуса трагически. Что, спасая заложника, он едва не попал в ловушку, еле успев выйти из здания, которое от взрыва превратилось в руины – и Мартинссона чуть не погребло под завалами. Что потом преступник целился в него из пистолета, держа на мушке несколько сумасшедших минут, пока не сработала группа спецназа, которая обезвредила маньяка выстрелом в упор. Что звонок Волландера застал его в машине скорой, где медики только укрыли его красным одеялом и собрались отпаивать успокоительным. Но это все будет потом.
А пока… Пока Курт видел перед собой никакого Магнуса, который не знал, куда деть руки, не знал, куда деть себя – и все бегал туда-сюда по коридору больницы. А в соседней комнате врачи спасали его детей. Наконец Курт не выдержал и, поймав Мартинссона за рукав, притянул к себе, заставил сесть рядом на кресло. Тот тут же вцепился ему в отвороты пиджака ледяными пальцами и жалобно начал:
- А вдруг они…
- Прекрати. Сейчас же прекрати. Все будет хорошо, врачи сказали, что это, вроде, какая-то инфекция, но ничего смертельного. И они о двойняшках позаботятся, мы им ничем помочь не можем.
- Но если они…
- Прекрати.
Магнус согнулся пополам, уронив ладони Курту на колени и уткнувшись в них лицом. Плечи его подрагивали, хотя он пока сдерживал рыдания. Волландер погладил его по спине.
- Тебе нужно отдохнуть. Магнус, ты слышишь? – Парень поднял голову. – Ты не спал двое суток, у тебя сейчас еще нервный…
- Я никуда отсюда не уйду.
Мартинссон мертвой хваткой вцепился в подлокотники кресла и выжидающе уставился на дверь палаты, где лежали дети. Курт только тяжело вздохнул, негромко выругался и поехал на своей инвалидной коляске к дежурному врачу. Тот его помнил по работе в полиции, вошел в положение и указал номер палаты, где можно переночевать. Стащить полусонного, уставшего, а потому не сопротивляющегося Магнуса с места, притащить его в нужную комнату и толкнуть на кровать оказалось делом пары минут. По дороге Мартинссон немного пришел в себя, так что, сидя на постели, начал возмущаться громким шепотом:
- Курт, ты что?..
- Ложись, спи.
- Курт, я вернусь туда, - он попытался встать, но Волландер рывком усадил его обратно. Магнус, слабо вырываясь, застонал: - А вдруг они… А я здесь… я не хочу, чтобы было, как с Эйлин.
- Прекрати сейчас же, с ними так не будет.
- Я с ней не успел попрощаться. А вдруг и они тоже… - Курт не выдержал и дал ему пощечину. Но Магнус этого не заметил: - Вдруг они уйдут, и я…
- Мы, - Волландер закрепил слово еще одним ударом по его щеке, правда, другой. Тот наконец-то отреагировал, схватился пальцами за пылающее лицо. – Мы, Магнус, не ты один. И потому – прекрати. Сейчас ты ложишься здесь спать…
- Курт, - Мартинссон хрипел, едва выговаривая слова онемевшими губами. – Я не могу спать. Я должен быть там.
Волландер посмотрел на Магнуса – больные красные глаза, полные слез – вот-вот разрыдается, дыхание прерывистое, тяжелое. Если он сейчас сорвется в истерику, то Курт тоже не выдержит. Поэтому нужно хотя бы сделать вид, что знаешь точно, что будет через пару часов. Вспомнить командирский тон, непроницаемое лицо начальника… Ложь во спасение? Плевать, как это называется.

[Гость]

читать дальше 4

- Мартинссон, ложитесь немедленно! – Магнус от неожиданности открыл рот и застыл столбом. Курт, уже мягче, добавил: - Или я попрошу врача принести тебе снотворное. А еще лучше – поставить укол. – Мартинссон хотел возразить, но Курт был непреклонен: - Молчи, ложись спать. Я побуду с тобой, потом поеду туда.
- Разбудишь?..
- Да. А пока ложись.
Волландер, больше не слушая возражений, не обращая внимания на слабые руки молодого человека, который пытался избавиться от опеки, уронил его на постель и с головой накрыл одеялом. Магнус тут же откинул край, открывая лицо, схватился все еще холодными, влажными от переживаний пальцами за руку Курта и немного придвинулся к нему – сил подняться у него уже не было. Потом свернулся клубочком, лег поперек кровати и устроился головой у Курта на коленях. Волландер погладил его по волосам, провел ладонью по щеке, стирая нечаянные слезы, легонько коснулся его подрагивающих плеч, укрывая одеялом.
Магнус задышал ровнее, не отводя от него глаз – по-прежнему черных от расширенных зрачков, - но постепенно успокаиваясь. Он порывался что-то сказать, но Курт приложил к его рту палец, не позволяя этого делать. Через несколько минут Мартинссон стал моргать – глаза слипались от усталости, – а потом и вовсе уснул крепким сном. А Волландер все сидел, баюкая его на руках, обводя пальцем морщинки на лбу и в уголках глаз, трогал бледные губы и разглаживал сведенные брови. И все твердил про себя, что все будет хорошо.
В тот год ему впервые захотелось отпраздновать День благодарения.
Потому что через два дня они все были дома – живые и здоровые.

- Ну вот, что ж сегодня за день такой? – Магнус неловко развернулся на углу ковра и едва не рухнул на пол. – Няня позвонила, сказала, что немного задержится.
- Да ничего с нами не случится, Магнус, иди уже на работу. И только попробуй не съесть всего, что я тебе положил. – Курт, впихивая в руки Магнуса пакет с коробками, толкал его к выходу. – Я позвоню Найбергу, узнаю, правда ты все съел или опять где-то потерял. – Магнус вывернулся из его хватки, вернулся в комнату, чтобы попрощаться двойняшками. – Ты же помнишь, что врач сказал?
Магнус торопливо закивал головой, а Курт только потер лоб ладонью – не может он ничего помнить, да и слава богу. Хватит того, что он сам этого не забудет.

…Утром после той роковой, почти бесконечной изматывающей ночи Волландер не выдержал гнетущей тишины и неизвестности, уложил крепко спящего Магнуса на кровать и поехал к врачам. Те тут же его успокоили – состояние детей было стабильным, жар спал, и вообще все шло к выписке. Дело оказалось в банальном отравлении да аллергии на лекарства, которыми пытались лечить отравление. Врач дал список того, что детям давать нельзя, указал аналоги лекарств и убежал.
Курт, выдохнув с облегчением, вернулся к Магнусу. Потрепал его по плечу – легонько, чтобы не испугать. Потом сильнее, когда тот не отреагировал. Повернул на спину, коснулся ладонью его лба – и отдернул руку. Он не был горячим, не был ледяным, дыхание было тихим и размеренным, но он спал... мертвым сном – и это почему-то напугало Курта сильнее, чем если бы он бился в бреду. Вызванный срывающимся шепотом врач присел на краешек кровати, потрогал лоб Мартинссона, нащупал пульс. Удивленно посмотрел на Курта – что не так? Волландер, как сумел, объяснил ситуацию. Приехавшая проведать их Лиза рассказала, что случилось при задержании преступника. Врач покачал головой, снял с Магнуса одеяло и недовольно поморщился - тот был одет в верхнюю одежду.
- Надеюсь, хоть пистолета у него нет?
- Его оружие у меня, - Лиза не сводила с неподвижно лежащего Магнуса глаз.
Доктор задрал на Мартинссоне футболку – тот даже не шевельнулся, - провел ладонями по его груди, задержавшись там, где билось сердце. Огладил впалый живот – Курт сам удивился, каким худым выглядел Мартинссон, - поправил одежду на пациенте и поднялся:
- Вы уж его разденьте, что ли. С ним ничего страшного – нормальная реакция на стрессовую ситуацию. Сон ему сейчас необходим, чтобы психика справилась с тем, что на него свалилось. Пусть спит – как минимум, до вечера. Как проснется – накормите его. Жирное, сладкое, мучное. Организм берет энергию из еды, очень быстро перерабатывая то, что есть. А чего нет, тянет из самого себя. Только вот тянуть особо нечего, потому что он, судя по всему, не ест во время стрессовых ситуаций. Вы уж приглядывайте за ним, подкармливайте, раз у него такие особенности организма.
Доктор похлопал Волландера по плечу, кивнул Лизе и ушел. А Курт продолжал сидеть, держа ладонь Магнуса в руках. Потом, когда тот проснулся и захотел бежать неизвестно куда на не держащих его ногах, рассказал о детях, одновременно суя ему в рот ложку с едой, потому что сам Магнус только и мог, что глотать. А потом он опять заснул – под пристальным надзором Курта, который просидел с ним до следующего утра.
Магнус не мог знать об этом – но, кажется, все равно знал.

От воспоминаний Курта отвлек звонок дверь. Держа на руках Мэтса (с ним он лучше ладил, чем с Майей), Курт подъехал к двери, распахнул ее, надеясь увидеть няню – но увидел Линду. И было непонятно, кто из них удивлен сильнее. Линда косилась на ребенка в руках отца, подозрительно на кого-то похожего – эти светлые почти до бесцветности глаза, кудрявые волосы… Курт смотрел на дочь, которая не должна была быть здесь. Он ее не ждал. Да он даже звонка от нее не ждал!
- Привет, пап. Мне сказали, что ты живешь тихой семейной жизнью, вот я и приехала посмотреть на ту, кто справился с тобой. Но про ребенка мне ничего… - она осеклась, когда увидела выходящего из комнаты Магнуса. И поняла, кого ей напомнил ребенок на отцовских коленях. Она на автомате выдала:
- Привет, - и только потом подумала о том, что тот здесь делает. Довольный отец, ребенок, Магнус… Тот еще успел сказать ответное «Привет», а потом они синхронно раскрыли рты от понимания пикантной ситуации. Впрочем, Линда пришла в себя буквально через секунду и задохнулась вопросами:
- Это что? Это как? Магнус? То есть ты и есть… «семейное счастье» папы? Папа! Это как? Почему?.. – она почти не останавливалась, не давая им вставить ни слова. Магнус открывал и закрывал рот, ошарашенно подбирая слова. – Нет, нет, не может быть!
Она сделала к нему шаг, потом от него, не зная, то ли кидаться на отца и Мартинссона с кулаками, то ли бежать отсюда прочь. Волландер на удивление спокойно разглядывал то ее, то ребенка на руках, словно ждал, когда закончится шоковая реакция от неожиданной новости. Мартинссон, напуганный ее поведением, ляпнул первое, что пришло в голову:
- Линда, подожди, успокойся, - он поднял ладони в примирительном жесте, но она отчеканила с ледяной яростью фурии:
- Успокойся?! Подожди?! Я хочу знать, что это все значит и как это понимать?
- Линда, понимаешь, мы…
Она не дала Магнусу договорить, оборвав его попытки объясниться нетерпеливым взмахом руки:
- Не понимаю. Но для начала я хотела бы послушать его. – Обвиняющее тыканье указательным пальцем в отца. – Курт Волландер?
- Магнус, иди уже, а то Лиза тебе голову оторвет. – Курт был по-прежнему спокоен, словно Линда и не бушевала здесь, грозя все разнести. – Нам и правда нужно поговорить один на один.
- Но ты не один! Здесь Мэтс, если ты не забыл! – Эта непонятность в поведении Курта пугала Мартинссона, и он тоже начал заводиться.
- Я не забыл. Иди уже. Не бойся, квартиру не разнесем, а если и разнесем, ты знаешь, где нас искать.

Магнус еще постоял пару секунд, недоверчиво глядя на обоих Волландеров, махнул рукой и вернулся в комнату, чтобы забрать пакет с едой. Уходя, он поцеловал сидящего на руках Курта Мэтса, потрепал его шевелюру и – совершенно естественно, по привычке, не назло Линде – чмокнул Волландера. Девушка охнула. Магнус тут же покраснел, виновато глянул на нее и, напоследок еще раз спросив: «Точно?» и получив утвердительный ответ, убежал на работу.
Линда постояла немного в коридоре, пристально глядя на отца и шевеля губами, не зная, что сказать. Курт, устав ждать криков, поехал на кухню, через плечо сказав ей «Идем». Она послушно пошла за ним, размышляя о странностях судьбы и своего поведения в частности. Отец счастлив с любимым человеком, почему же она злится? Волландер, не сбивая ход ее мыслей, налил чай в пузатую кружку, пододвинул к ней печенье на тарелке и стал ждать. Какое-то время они молчали. Потом она – уже не громко, скорее даже шепотом, - спросила:
- Пап, это что – правда?
- Что именно?
- Ну, что ты – с ним? – Она так и не смогла сказать про то, что он гей, что Магнус – тоже. Что вообще со стороны это выглядит дико. Что так просто не может быть. Она рисовала ложкой узоры на скатерти и не поднимала глаз.
- Это – да, правда, хотя мне иногда кажется, что я сплю. Правда, что я его люблю. И что он меня – тоже. Да, он был женат, у него есть дети, которых я люблю – мы любим.
- Но так же… - она все-таки посмотрела на него. – Так же… неправильно.
- Что именно неправильно? Быть любимым? Счастливым? – Она покачала головой. – Просто пойми, что он мне нужен. Что я хочу быть с ним. Я не заставляю тебя его любить, называть папой, обожать его детей. Просто… – он взял ее ладони в свои, – постарайся понять меня, ладно?
Линда, словно во сне, встала со стула, так и не попробовав чай с печеньем, прошла по коридору, где когда-то бегала в далеком детстве – от отца в его комнате к матери на кухню, радостная, веселая. Память подсовывала ей счастливые моменты прошлого. Теперь все иначе. Это даже не ее дом. И это не совсем ее отец. Ее папа бы разорался, он бы кричал на нее, они бы вопили друг на друга до посинения, чтобы доказать, что каждый из них прав. А этот спокойный, уверенный в себе моложавый – помолодевший – мужчина только похож на ее отца.
Линда села на пол в коридоре, где любила прятаться в детстве – за дверью, возле обувного шкафчика. Закрыла глаза. Попыталась вспомнить отца, каким он был до… Не того дерганого человека, который после ранения злился на всех, ругаясь от отчаяния. И не того, кто ненавидел всех после развода с женой, предпочитая искать забвения на работе… А того Курта, который читал ей сказки, водил в зоопарк и подкидывал к потолку.

[Гость]

читать дальше 5

Не получилось. Она открыла глаза. И увидела перед собой неуверенно улыбающегося Волландера с двойняшками на коленях. Он протянул руку, чтобы провести по ее волосам, но дети опередили его, вцепившись в рукава пальто Линды. Они наперебой что-то ворковали, хлопая голубыми глазами, цепляясь за ее часы и браслеты.
Она решительно встала, одернула пальто и направилась к двери, но у порога остановилась и шепотом сказала:
- Я попытаюсь, пап. Я попытаюсь.

Через неделю она позвонила Курту и просто поздравила его с отличным днем. Волландер усмехнулся и спросил, знает ли Магнус про ее… «благословение». Она пообещала поговорить и с ним.

Магнус поправил шапку перед зеркалом и уже собирался уйти из участка, как заметил легкое движение у двери, обернулся и встретится взглядом с Линдой. Она ждала его в кресле для посетителей и поднялась на ноги, когда он подошел. Неловко теребя в руках сумку, она спросила:
- Магнус, можно с тобой… поговорить?
Он просто кивнул. Молча подвез на машине до кафе, куда и пригласил, широко распахнув перед ней дверь. Только вот начинать серьезный разговор она боялась. Она еще помнила его удивленное лицо в тот день, когда она ворвалась в их с Куртом дом. Зато не помнила, что она там ему наговорила. И теперь не знала, за что нужно извиняться. То, что извиниться нужно, она не сомневалась. Поэтому Линда по-прежнему теребила ручку сумки, не поднимала на Магнуса глаз и ждала – сама не зная чего. Наконец, чтобы не молчать, она спросила:
- Как… вы?
- Нормально. Курт скучает по работе. Но уже не так сильно, как раньше, – я ему все рассказываю. Мэтс уже научился выговаривать его имя. Майя хочет котенка, но Курт против. А еще, чтобы ты знала и не ругалась на Курта, дом – твой. Никто тебя оттуда не прогонял, не вытеснял и не менял ни на меня, ни на близняшек. Твоя комната ждет тебя в любой момент, я там даже пыль вытираю и поливаю фикус на окне. Так что… просто знай это.
Она осмелилась на него посмотреть. Он глядел на нее в упор, но ни обиды, ни злости в его взгляде не было. И она решилась:
- Магнус, а это страшно – рожать детей?
Тот едва не захлебнулся чаем, откашлялся, а потом рассмеялся – по-доброму, необидно и заразительно. Он смеялся светло и радостно, так что она перестала бояться его, вернее, перестала бояться выглядеть в его глазах глупой и нелепой. С одной стороны, куда уж глупее: вопрос о родах, обращенный к мужчине, занял первое место в ее личном рейтинге идиотизма. С другой стороны, в чьих глазах еще можно выглядеть таким вот нелепым, как не родного человека? А Магнус – этим смехом, этой улыбкой, тем, что жил с отцом, вытащив его опять на божий свет, – стал таким. И Линда тоже рассмеялась.
- Не подумай, я знаю, что ты мужчина, и что ты не рожал, просто…
- Страшно. Мне было страшно. Ждать. Только… ты не одна, мы всегда будем с тобой. – Он улыбнулся ей так, что стало тепло и без чая. И поэтому она неловко, стесняясь своей неуместной – хотя кто знает? – сентиментальности, вытащила из сумки книгу и, запинаясь, сказала:
- Это моя любимая. Папа мне ее читал перед сном, когда я была маленькой. Я ее, когда уезжала в Стокгольм, забрала с собой. Но теперь… - она протянула ее Магнусу, и тот осторожно взял рассыпающуюся книгу. – Может, ты ее почитаешь… своим?
- Приходи, сама почитаешь. Они будут рады. Честно. – Он наклонился к ней и, подмигнув, заговорщицким тоном сказал: - А еще приходи к нам на Рождество. И просто так приходи, но на Рождество – обязательно! Курту не скажем – пусть будет сюрприз. А еще заплетешь Майю, а то у меня не получается.
- А ленты есть? – она, уже не стесняясь, улыбалась и глядела в его хитрые глаза.
- Есть. Приедешь – сделаешь из нее куколку.
И после этого она не смогла удержаться от того, чтобы не ткнуться ему в щеку с поцелуем.
А потом они вдвоем шли до машины под снегом, который падал громадными белыми хлопьями, медленно кружась и мерцая в свете фонарей. И Линда правда поняла отца – с Магнусом было очень уютно молчать.
- До Рождества.

На Рождество Линда не приехала. Сказала, что будет на следующее утро, извинилась, понимая, что это семейный праздник, вот только именно этот день она бы хотела провести с тем, кто может стать ее семьей. Курт, понимая ее, сказал, что она может приехать в любой момент, одновременно погрозив кулаком подслушивающему Магнусу, сюрприз которого не получился.
Так что Рождество они встретили вчетвером – если не считать виновника торжества. И была елка, свечи, подарки под колючим деревом, радостный писк малышей, дорвавшихся до шуршащей упаковки… На сами подарки они обратили внимание потом. Магнус сидел под елкой, обнимая ноги Курта, положив голову ему на колени, совсем как три с лишним месяца – и целую вечность – назад.
А вот на следующий день в дом к ним заявилась толпа народа. Приехала Линда с Джамалем, который просил благословения у Курта, но почему-то опасливо посматривал на Магнуса. Так что для разрядки нервной обстановки и для продолжения праздника Магнус с утра занимался готовкой и воспитанием детей одновременно. Курт разъезжал по дому и ворчал на всех, кто попадался ему на пути. Он уже отвык и от елки, и от гостей, и от подарков, поэтому чувствовал себя немного не в своей тарелке. А потом, сбегая от Линды, которая все норовила надеть на него красную шапочку Санта-Клауса, он приехал в их с Магнусом спальню. В центре комнаты спокойно играл Мэтс, хотя Магнус буквально только что искал его по всей квартире. Курт поехал к нему, но из-за разбросанных игрушек остановился. И тут краем глаза – а может, шестым чувством – уловил движение громадной стеклянной люстры вниз. Прямо на Мэтса.
…Магнуса звать бесполезно – не успеет, кричать ребенку, чтобы убегал – не поймет… Курт рванулся, пытаясь то ли закрыть Мэтса собой, то ли подхватить его и уберечь от опасности.

Только Магнуса что-то толкнуло прийти в ту комнату, но он все равно немного опоздал. И открыл дверь в тот момент, когда люстра, звеня подвесками, а потом осколками, уже встретилась с полом. А возле окна стоял белый Курт с ребенком на руках – и не мог вымолвить ни слова. Магнус, не смотря на осколки, прошел по ним – вперед, к Курту, одним взглядом охватил обоих и, выдохнув, обнял их. Курт по-прежнему молчал, а малыш что-то лепетал, радостно тыкая пальцем в сторону бывшей люстры. Магнус, забрав его у стоящего столбом Курта, который не сводил глаз с битого стекла и не замечал ничего вокруг, даже Мартинссона, отнес на кухню, вручил его Линде и попросил присмотреть за ним. А сам вернулся к Волландеру. Осторожно подошел, обнял за плечи, сжал его руки, поцеловал ладони:
- Курт, ну все же хорошо, он в порядке, ты в порядке.
- Ты сволочь.
- Да, прости, я отпустил его ползать по дому. Но, Курт…
- А ведь Найберг мне говорил, что ты… – Магнус целовал его в лоб, глаза, щеки, плечи. Легко, быстро, торопливо, то ли успокаивая, то ли сам успокаиваясь, проверяя, что с Куртом все нормально. – Он мне говорил, что я за тобой еще побегаю…
- И побегаешь, да. А Найберг – он все знает. Особенно будущее. – Магнус прижимал его к стене и не давал нормально говорить, целуя в губы, зажав в ладонях лицо Волландера.
- Чтобы я тебе еще раз доверил присматривать за детьми, тебе, который…
- Да, я знаю, Курт, я тоже тебя люблю.
Линда заглянула к ним в комнату без стука – она не могла понять, что такое случилось, что Магнус оставил ей ребенка. Ей, которая детей никогда в жизни не держала, хотя и планировала сделать это в недалеком будущем. Мартинссон и Курт стояли в спальне и обнимались у стены. Она смутилась и закрыла дверь.
- И хорошо, ведь все хорошо, Курт. А ее, твою инвалидную коляску, мы отдадим Майе, она будет в ней кукол своих возить.
- А Мэтс – машинки, - Курт постепенно приходил в себя, по крайней мере, странное чувство юмора Магнуса вернуло его к реальности.
- Да, отличная идея, - Мартинссон перестал его целовать (наверно, уже все проверил и убедился, что Волландер в порядке, порезов нет), но не спускал с него внимательного изучающего взгляда. А Курт внезапно осознал:
- Меня ноги не держат.
- Меня тоже. – Кривая улыбка. Потому что уголок губ дергается. – Пойдем на кровать?
- Магнус!
- Да нормально у тебя все с ногами, – Магнус, пробормотав это, ткнулся лбом в стену возле уха Курта, запоздало всхлипнув от облегчения. То страшное, что могло произойти, прошло мимо. – Ноги стоят и тебя держат. Просто онемели, наверное, как от долгого сидения.
- Почему «как»?
- Да, прости. – Курт подозрительно вслушивался в те звуки, которые издавал Магнус. Плач, смех, рыдания? И кто кого успокаивать должен? Это он переживал за Мэтса, на которого падало это стеклянное чудовище, а не Магнус. Это его нужно приводить в себя, целовать и обнимать, снимая напряжение. Впрочем, Магнус это вроде уже сделал. И успешно. Теперь его очередь позаботиться.
- Ты идиот. Я ж тебе говорил про эту чертову люстру.
- Говорил. Да, я идиот, да…
- Нет, Магнус, ты идиот, но… ты – мое солнышко. Идем. Только поддержи меня немного. Я уже года два не пользовался ногами.
- Ничего, Мэтс вместе с Майей научат тебя ходить.
- Они сами научились делать это месяц назад.
- Вот именно, им будет просто повторить.
- Магнус, прекрати нести чушь.
- Прости.
Линда, вернувшаяся на кухню с Мэтсом на руках, только там поняла, что она видела в спальне отца. Курт, обнимаясь с Магнусом, стоял. На своих ногах.
Позабытое инвалидное кресло валялось возле разбитой люстры, такое же ненужное, как и стеклянные осколки.
Осталось только спросить, кто же из этих четверых вчера загадал почти неисполнимое желание. Или все они – сразу, поэтому и исполнилось?
как бы все

автор просит прощения за объем - сам до сих пор в шоке от того, что получилось с комментариями))

[mray]

они получились такие милые!!! весь текст - уютно-домашний!!! такой теплый сиквел получился! просто здорово.

[SHERLOCK_RDJ]

- Да, прости, я отпустил его ползать по дому. Но, Курт…
- А ведь Найберг мне говорил, что ты… – Магнус целовал его в лоб, глаза, щеки, плечи. Легко, быстро, торопливо, то ли успокаивая, то ли сам успокаиваясь, проверяя, что с Куртом все нормально. – Он мне говорил, что я за тобой еще побегаю…
- И побегаешь, да. А Найберг – он все знает. Особенно будущее.

Знает, это же Найберг!!!
О господи, автор, это прекрасно! Несколько раз прерывалась на то, чтобы подумать. Это прекрасно, чудесное продолжение, и ведь Курт вернется на работу, да?
Я подниму запись, что появилось продолжение, вы не против?

[Гость]

И вот с этим автор собирался тянуть????? и выкладывать неизвестно когда??? Да как... да как...
ОНО ПРЕКРАСНО!!!!!
Особенно момент с люстрой и... И Линда!! И дети... да я в жизни так детей не любила, как в этом фике!!! Я долго не могла представить Мартинссона с детьми! И Курта.... и... Не знаю...ВАУ!!!!
Просто вот спасибо тебе!!!! Правда спасибо!!!! Оно замечательное!!! Даже шикарное!!! Оно совсем замечательно!!!!!

заказчик, радостный как тысяча... не знаю кого. как тысяча радостных заказчиков!

[Гость]

Коралл,

весь текст - уютно-домашний!!!

про тонны флаффа я предупредила)))
спасибо


SHERLOCK_RDJ,
Найберг - это то ли Мерлин, то ли Нострадамус, почему-то решивший работать в Швеции под прикрытием))) он вездесущий, всезнающий и вообще))

ведь Курт вернется на работу, да?

а кто ж знает. Только Найберг)))

Я подниму запись, что появилось продолжение, вы не против?

я не против

автор

[Гость]

Гость-заказчик,

И вот с этим автор собирался тянуть????? и выкладывать неизвестно когда???

автор с этим не собирался тянуть, он честно собирался это выложить только не сразу и не здесь)))

Да как... да как...

а что такого?

Особенно момент с люстрой и... И Линда!! И дети.

ну, вроде все, как вы хотели. Кроме люстры. Но я подумала,что вы будете не против ХЭ)

да я в жизни так детей не любила

я тоже
спасибо
радостный автор - вот примерно так

[Гость]

Исполнение 2.
Количество слов - 2456
Рейтинг - PG-13
Исполнитель извиняется за то, что не вышло с юстом, и что фразу, за которую обещали печеньки, заметил слишком поздно



Курт ненавидел зависимость. Даже жалость не злила его так, как необходимость просить о помощи. Поэтому, как только немного освоился и решил, что в состоянии справиться со своими проблемами сам, он отобрал ключи от дома, все реже отвечал на звонки и почти не открывал дверь. На удивление его знавших, характер его почти не изменился, грубости не прибавилось, лишь категоричность стала более… категоричной. Просто Курт хотел остаться самим собой, а не умирать от жалости к себе или выглядеть смешно и нелепо, изображая несломленную гордость. А еще он не хотел быть обузой. Не хотел, чтобы его родные люди мучились с ним. Именно поэтому он фактически выставил Линду из дома и страны, отправив на стажировку, а сам принялся налаживать свою новую жизнь. Наверное, что-то еще сломалось в нем вместе со ставшими от недостатка кальция хрупкими костями, потому что сейчас, именно сейчас вдруг захотелось жить. Он потерял столько времени, столько упустил, гоняясь за призраками прошлого… Но эта жажда жизни словно разбивалась об инвалидную коляску. И все равно… Он наконец вспомнил о существовании Интернета и пересмотрел все фильмы, которые пропустил. Прочел самые нашумевшие бестселлеры и побывал на парочке он-лайн концертов. Он даже завел свою страничку в соцсети, но не написал ни одной заметки, беспомощно замирая каждый раз перед открытой страницей браузера. Жалость была невыносима как в реальной жизни, так и в виртуальной, а изображать из себя кого-то другого не хотелось. Какое-то время он призраком бродил по чужим блогам, но читать про жизнь других людей… было больно. Но что такое настоящая боль, он понял только когда наткнулся на страничку Магнуса.
На самом деле это вышло случайно. По крайней мере, Курт не искал ее специально, и вообще старался не вспоминать о Мартинссоне лишний раз. После того, как все это случилось, они разговаривали всего один раз и то по телефону. Курт отвечал сухо и холодно, перешел с неформального тона на сугубо деловой и обезличенный, и, всячески дав понять, что знать Магнуса больше не желает, отключился. Мартинссон звонил снова и снова, писал сообщения, но Курт словно вычеркнул его из своей жизни. Когда все это случилось с ним, Магнуса не было в стране (Лиза отправила его на стажировку в заграницу), и Валландера этот факт несказанно радовал. Он не хотел, чтобы Магнус видел его таким. Пусть лучше считает его сволочью, чем беспомощным инвалидом.
Курту казалось, что он справился, что все сделал правильно. Но сам себе напоминал мазохиста, раз за разом возвращаясь к закладке в папке избранного. Записи Магнуса были такими же, как и он сам. Немного ехидными, едкими и неуловимыми, как и их автор. Но даже они открывали Курту другого Магнуса. Любящего диснеевские мультфильмы, мюзиклы, юмор и старые детективы. Иногда на страничке появлялись фотографии уютных ресторанчиков, и Курт ловил себя на том, что бешено ревнует и больше всего на свете желает оказаться там рядом с Магнусом. Ловил, злился, закрывал страничку и отшвыривал телефон подальше, чтобы в порыве эмоций не набрать его номер только для того, чтобы услышать голос. Сначала по старой своей привычке он еще пытался делать вид, что ничего не происходит, потом – что все это не имеет для него никакого значения. А когда врать самому себе стало больше невозможно, Курт испугался. И закладка со страничкой Магнуса исчезла из папки избранного.
Первые несколько дней Валландер даже гордился собой. А потом поймал себя на том, что судорожно ищет ту самую удаленную закладку. Вот только ни журнал просмотров, ни обычный поиск не могли помочь. «Страница была удалена пользователем». И сердце словно оборвалось. Он даже позвонил Лизе, чтобы узнать, все ли в порядке, но ее немного удивленный ответ успокоил его и одновременно заставил так странно и сладко волноваться. Магнус наконец вернулся домой. Курт чувствовал себя глупо, но ждал. Понимал, что напрасно, что сам сжег все мосты, но все равно ждал, погружаясь в привычную меланхолию. И когда однажды к вечеру услышал сильный, настойчивый стук в дверь, только передернул плечами. Он никого не ждал и никого не хотел видеть. Но стук не прекращался, доводя его до белого каления, и Курт, который наконец-то сообразил, что появился отличный повод выпустить пар, направился к порогу. Открыл замок, распахнул дверь, готовый обрушить на незадачливого гостя свое раздражение, да так и замер в нелепой позе, глядя на стоящего на крыльце Магнуса.
- Ты…
- Я, - тот распахнул дверь пошире и, ловко обойдя Курта, протиснулся внутрь. Опустил на пол явно тяжелую дорожную сумку и выдохнул, беспечно улыбнувшись. – Здравствуй.
- Ты… что тут делаешь? – растерянность ушла быстро, и Курт сдвинул брови и скрестил руки на груди, словно защищаясь. Он мечтал о том, чтобы увидеть Магнуса. Вот только почему-то не подумал о том, что и Магнус тоже увидит его.
- Стою, - Мартинссон пожал плечами, окинул его быстрым взглядом, заставив Курта напрячься еще больше, но ни капли жалости не появилось в светлых глазах. Словно Валлландер не сидел перед ним в инвалидном кресле, а стоял на своих ногах. – Курт, я знаю, что ты вряд ли рад меня видеть, но держать гостя на пороге невежливо.
- Я не гостеприимный хозяин, - буркнул тот, и Мартинссон неожиданно рассмеялся, скидывая кроссовки и куртку.
- Приятно, что хоть что-то в этой жизни не меняется. И ты все тот же зануда.
- Зачем ты пришел?
- М-м-м… Видишь ли, мне негде жить в ближайший месяц. Родственников у меня в городе не имеется, а из наших ты один не обременен жильцами. И я решил, что могу немного перекантоваться у тебя.
- Ты… - Курт аж задохнулся от такой наглости. – Бесцеремонный, нахальный…
- Тупица, идиот, бессердечный, поверхностный, ленивый. Я ничего не пропустил? Ах, да, и еще раз бессердечный. Я в курсе. – Магнус тяжело вздохнул. – Можешь к этому списку прибавить еще и «временно бездомный». Но ты же не выгонишь меня на улицу? Там прохладно, - он поежился, и Курт не нашелся, что сказать. Ему все это казалось странным сном. Такого Магнуса он не знал. Только там, на удаленной странице Интернета. Легкого, светлого, неуловимого, как вода. Не замороченного копа, а восхитительного и интересного молодого человека.

[Гость]

- Магнус, прекращай этот цирк. – Устало произнес он и дернулся назад, когда тот вдруг плавно опустился на корточки и, положив ладони на его колени, заглянул в глаза снизу вверх умоляющим взглядом, став похожим на милого и немного нелепого щеночка, метущего пол пушистым хвостом. Разве только трогательных ушек не хватало.
- Курт, пожалуйста.
Валландер сморгнул, открыл, было, рот и вдруг рассмеялся. Почти истерично, словно плача. Он пытался остановиться, заставить себя замолчать, но все, что копилось внутри все это время, торопилось выплеснуться, невзирая на его потуги. От стыда щеки пошли красными пятнами, и Курт спрятал лицо в ладонях, тяжело дыша. Несколько долгих минут его трясло, словно в ознобе, а потом истерика начала стихать, но чуть не началась по второму кругу, когда в его волосы зарылись чужие прохладные пальцы. Погладили виски, прошлись невесомо лаской по запястьям и исчезли, стоило только вскинуться.
- Магнус...
Тот смотрел на Курта неожиданно тяжело, требовательно, с плохо скрытой злостью.
- Убил бы, - глухо произнес Магнус, шевельнув побелевшими губами. – Эгоистичный ты сукин сын. Я остаюсь здесь. И мне плевать, что ты об этом думаешь.
- Мартинссон… - В голосе Курта прорезались рычащие нотки, но Магнус только улыбнулся. Вскинулся, взвился, вжимаясь губами в его губы. Обвел языком по контуру и отпустил, опаляя дыханием.
- Неужели ты думал, что я упущу такой роскошный шанс поквитаться с тобой? – Он смотрел прямо в глаза, и удивленный, растерянный Курт больше не видел там злости. Только смех, лукавство и что-то еще настолько жаркое, что пересохло вдруг во рту, а губы потяжелели, загорели, прося еще одного прикосновения. Но Магнус, словно угадав его желание, только подразнил. Коснулся кончиком языка и отстранился, шало улыбаясь в ответ на полный разочарования и обиды стон.
- Ты выбрал странный способ для мести, Мартинссон, - Курт еще пытался взять себя в руки, но уже знал, что проиграл.
- Самый лучший, - Магнус хмыкнул, крутанулся, с любопытством изучая обстановку. – Ты проклянешь тот день, когда появился на свет.
- Я уже его проклинаю, - бросил Курт и захлопнул наконец входную дверь, о которой они забыли. – Выметайся.
- И не подумаю. – Магнус потянулся, и Валландер поспешно отвел глаза.
- Вон.
- Твои слова больше не действуют на меня, Курт. Если хочешь, чтобы я убрался, встань и выкини меня из дома.
- Магнус!!
- И можешь орать сколько влезет.
- Мартинссон!!
- Все просто. Хочешь что-то получить – просто возьми это.
- Даже если «это» – ты? – Вырвалось у Курта еще до того, как он понял, что собирается сказать. Но Магнус только фыркнул.
- Я буду твоим, если ты этого хочешь. Но на тех же условиях.
- Магнус… - Курту показалось, что его ударили. Закипело внутри разочарование, заплескалась обида. – Уходи. Прошу тебя.
Один взмах ресниц, и Магнус изменился. Исчезла усмешка с губ, а лицо стало серьезным и немного печальным. Три шага, и он снова опустился перед Куртом на корточки. Снова заглянул в глаза.
- Я хочу быть с тобой. Всегда хотел. Но думал, что не нужен тебе. И тот наш последний разговор... После него я решил, что мне больше незачем возвращаться сюда. Нет, молчи, - он накрыл ладонью рот собравшегося, было, возразить Курта. – Я не сразу заметил нового читателя своей странички. У меня их немного, только кое-кто из участка, да старые приятели. А потом мне стало интересно, кто это с такой частотой и настойчивостью изучает мои бессмысленные записи. Я не поленился найти хакера, который взломал статистику и когда он дал мне адрес… - Магнус взял лицо Курта в ладони, глядя с тоской и легкой злостью. – Я люблю тебя, Курт Валландер. И я здесь только потому, что еще на что-то надеюсь. Но если сейчас ты скажешь мне уйти – я уйду. И больше никогда тебя не потревожу. Обещаю.
- Я не хочу, чтобы ты уходил, - Курт сжал его запястья. – Но зачем тебе инвалид?
- Ты дурак или глухой? – Глаза Магнуса полыхнули. – Ты – это все еще ты, ходишь ли на своих ногах или нет. Не пытайся решать, что для меня будет лучше. Просто не смей этого делать. Так мне уйти?
Курт сам потянулся к его губам. Сам увлек в горький, болезненный поцелуй.
- Люблю тебя. Как же я тебя люблю… - выдохнул и слабо, почти робко улыбнулся. – Останься… Ты нужен мне…
И Магнус остался.
Но жизнь Курта превратилась в бред. Сладкий, дурманящий бред. Совместные завтраки по утрам, ожидание Магнуса с работы, волнение, звонки и разговоры ни о чем, легкий поцелуй по возвращении, ужин и новости с работы. Незлые ссоры по поводу оставленных с вечера чашек, составления списка покупок и чья очередь загружать белье в стиральную машинку. Магнус не давал ему никаких поблажек, помогал при необходимости так просто и легко, что Курт чувствовал себя почти нормально и порой ловил себя на том, что больше не стесняется ни коляски, ни неловкости. Это было сладко. Это было больно. А еще хотелось выть от одиночества в собственной постели. Хотелось… Просто присутствия рядом. Чтобы засыпать и просыпаться под чужое дыхание, слышать стук сердца. Сколько раз он собирался поговорить на эту тему с Магнусом, столько же раз осекался, когда вылетала из головы подготовленная речь при виде усталых осоловелых глаз любимого.
А сегодня… Проворочавшись с боку на бок почти всю ночь в холодной постели, Курт сам себе дал обещание поговорить наконец с Магнусом. У того выпал выходной, и Валландер с утра возился на кухне, готовя нехитрый завтрак. Омлет с сыром, тосты с любимым клубничным джемом Магнуса и ароматный кофе. Выходило у него не так уж, чтобы очень ловко, но он вполне успешно справился с задачей и теперь только ждал, когда Магнус проснется. Отлично зная о хроническом недосыпе неугомонного парня, Курт решил, что раньше одиннадцати Мартинссон все равно не поднимется, но стрелки уже подползали к часу дня, все давно остыло, а Магнус так и не встал. А когда на довольно громкий стук в дверь ответа не последовало, Курт встревожился. Толкнул дверь, отлично зная, что Магнус никогда не запирается, но та не поддалась. Заклинило? Курт толкнул еще раз, уже не боясь нашуметь, но снова безрезультатно. Повертевшись юлой, он нашел телефон и позвонил на сотовый Магнуса, но услышал только частые короткие гудки. И вот тогда ему стало по-настоящему страшно. Вспыхнуло бешенство на собственную беспомощность и погасло. Он не беспомощен, нет. Сундучок с инструментов в кладовке, нужно всего лишь привезти его сюда и вскрыть замок.
Приняв решение, Курт доехал до двери, открыл и застонал от досады, глядя на стоящий на верхней полке стеллажа деревянный сундук. Магнус… Ну что за привычка не ставить вещи на свои места!! Часы в гостиной отметили половину второго, и Курт вздрогнул. Потерянным жестом взлохматил волосы, пытаясь придумать что-нибудь еще, но в голову, как назло, ничего не приходило. Зато инструменты словно дразнили его с верхней полки. Все, что нужно – это встать. Просто встать и сделать крохотный шажок.
Курт поджал губы, зажмурился, чуть не плача от бессилия. «Все просто. Хочешь что-то получить – просто возьми это». Просто возьми. Возьми. Магнус… А голос звал, шептал, умолял. Просто. Встань. Просто. Возьми.
Руки дрожали и подламывались, когда Курт оперся на них, пытаясь дотянуться до заветной полки. Нет. Слишком высоко. Еще одна попытка… Господи Боже, помоги мне, помоги же мне! Я никогда ничего у тебя не просил. Но сейчас прошу. Помоги мне...
От чудовищного напряжения пот стекал по спине, вены на руках вздулись, но Курт упрямо пытался встать, не сводя взгляда с инструментов. Еще немного, чуть-чуть… Пожалуйста… Пальцы почти коснулись дна, но нужно еще… Выше и выше… Подкашиваются ноги, ломят. Курт ухватился одной рукой за стеллаж, пытаясь удержаться, а второй все-таки дотянулся до деревянной ручки. Сжал, потянул на себя, в последний момент поняв, что не удержит и завалится назад вместе с сундучком. Он еще успел обозвать себя идиотом и услышать тихий вскрик сзади, а потом вдруг потолок поменялся с полом местами, и Курт уткнулся во что-то мягкое, очень теплое и грязно матерящееся.
- Ну и какого черта ты туда полез, скажи на милость? – Магнус, в последний момент успевший поймать в объятия тяжелое тело, теперь сам лежал на полу. Очень злой и очень взъерошенный Магнус. А еще у него на щеке был след от подушки, и Курт, до которого дошло, что все с Мартинссоном хорошо, просто он глухая соня, беззащитно улыбнулся. И Магнус притих. Несколько долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом губы слились в сильном, жадном и чувственном поцелуе.
- Ты… Ты стоял… - Ресницы Магнуса распахнулись в шоке, когда до него дошло, что он видел. – Курт! – Губы задрожали, и он всхлипнул, вцепившись в плечи Валландера. Уткнулся лицом в его грудь, и Курт обнял его, прижимаясь щекой к кудрям и растерянно улыбаясь.
- Магнус… Ну что ты… - Он никогда не видел плачущего любимого, и теперь сердце сжималось от нежности и боли. – Ну подумаешь… Ничего же не случилось…
- Молчи… Молчи уж лучше… Ненавижу тебя… Сукин ты сын… Я теперь от тебя не отстану, слышишь. Ты у меня бегать еще будешь…. – А Магнус говорил, говорил горячечно, заполошно, захлебываясь и давясь слезами и воздухом. – Курт…
- Все хорошо, - Валландер улыбался счастливо, сцеловывая со щек Магнуса соленые дорожки, снимая с ресниц слезинки. – Все будет хорошо. И ходить. И бегать. Только рядом будь. Мне никто, кроме тебя не нужен.
- Обещаешь? – Магнус шмыгнул опухшим носом, и Курт, не удержавшись, звонко чмокнул кончик.
- Обещаю, хороший мой. Обещаю.