Название: Poison
Автор: Jean Acandy
Переводчик: Мартинссон, бесишь!
Разрешение на перевод: нет; автор совершил побег
Пейринг: Kurt Wallander/Magnus Martinsson
Рейтинг: R
Количество слов: ~ 9000 (оригинал)
Предупреждения: AU
Дисклеймер: все не мое
Саммари: псевдозмея, любовь и убийство
От автора: Написано на Small Fandoms Fest, не законченно, и я не думаю, что буду когда-нибудь в состоянии сделать это. Концовка не содержит клиффхенгера, история более или менее дописана. Может читаться как завершенная, поэтому я не пометила ее как WIP. Публикуется по просьбе
читать дальше
В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯКурт Валландер сидел на неудобном стуле, опираясь расставленными ногами на пол, голова покоится на ладонях. Его разум улавливал мягкие, ритмичные сигналы, издаваемые разнообразными приборами, подключенными к монитору, фиксирующему состояние пациента, и теперь он не мог слышать ничего другого. В его голове эти звуки казались громче, чем они были на самом деле.
Час спустя один из сигналов заколебался, а затем превратился в непрерывный.
Все, что Валландер мог сделать – это отойти и наблюдать, ждать и молиться, пока команда медиков снова не запустила сердце Мартинссона, не взяла образцы всех телесных жидкостей и не сняла показатели каждой доступной телесной функции и вставила новую капельницу в вену.
Снова все затихло. Пациент был без сознания и его состояние продолжили отслеживать приборы.
– Курт?
Голова Валландера дернулась от произнесенного шепотом обращения. Он улыбнулся:
– А, Найберг. Привет.
– Как он?
Что за глупый вопрос. Курт взглянул на смертельно бледную фигуру, совершенно неподвижно лежащую на кровати, и пытался представить ее живым молодым человеком, разделившим с ним немалую часть его жизни. Чтобы заполнить паузу, он провел по одной из холодных и влажных рук костяшками пальцев, борясь с навернувшимися слезами. Сегодня был очень длинный день.
– Не очень.
Найберг кивнул.
– Он молодой и здоровый, Курт. Он выкарабкается.
– Ему нужно бороться.
– И он борется. Если бы это было не так, он был бы мертв.
Валландер вздрогнул.
– Спасибо.
– Слушай, может, мне тебя за кофе вытащить?
– Нет. Я должен быть здесь.
– Твое падение в обморок на его постель не поможет.
Курт только головой покачал.
– Хорошо. Я принесу тебе кофе.
– Спасибо.
Он наклонился вперед, обхватывая пальцами руку, покоящуюся на кровати. Глаза проследили за линией трубок от обратной стороны руки к полупустой капельнице с физиологическим раствором, висящей на крючке прямо над ним. Еще больше трубок и проводов окружали бессознательного мужчину: кислородная – закрывала его лицо и была вставлена в нос, провода ЭКГ протянуты под покрывалом, пульсометр прикреплен к концу левого указательного пальца.
– Давай же, Магнус, – прошептал Курт, останавливая взгляд на бледном, влажном от пота лице пациента. – Оставайся со мной. Пожалуйста.
ТРИ ДНЯ НАЗАД
Валландер привык быть разбуженным телефоном, поэтому даже не удосужился открыть глаза.
Он зашарил рукой, опрокинув небольшую бутылку чего-то с прикроватного столика, пока не нащупал трубку. Но прежде, чем он смог поднять ее, вторая рука накрыла его пальцы, и мягкие губы оставили нежный поцелуй под затылком.
Курт открыл глаза. Тот, кто лежал частично на его спине, определенно не был его женой (бывшей женой, напомнил он себе). Это была не его кровать. Он повернул голову и отзеркалил сонную улыбку, встретившую его взгляд.
Реальность дошла до его сознания.
Медленно убрав руку, он закрыл глаза, снова расслабляясь от ощущения тепла своего молодого любовника, давая тому ответить на звонок.
– Мартинссон.
Курт расслышал тихий голос на другом конце линии, в котором он распознал одного из дежурных полицейских.
– Инспектор? Это Ландал. Я пытался дозвониться до вашего начальника.
– У него проблемы с телефоном, – легко соврал Мартинссон, – и он постоянно забывает заряжать мобильный. Что случилось?
– В колледже Истада найдено тело. Пара студентов хотели поработать над каким-то внеучебным проектом и нашли его. Коронер и криминалисты уже в пути.
Мартинссон вздохнул:
– Хорошо. Я разбужу старшего инспектора по пути.
– Спасибо, – Ландал ответил облегченно.
Валландер откатился и упал на свою сторону кровати, как только Мартинссон повесил трубку. Долгое мгновение они смотрели друг на друга.
– Вау, – прошептал Магнус, улыбаясь.
– Ага, – усмехнулся Курт, – вау.
– Вероятно, мы должны поговорить об этом.
Курт согласно кивнул, но произнес:
– Но, кажется, сейчас у нас нет на это времени.
Улыбка Мартинссона померкла, и он начал поворачиваться, чтобы вылезти из-под толстого одеяла.
– Подожди, – Валландер провел одной рукой по гладкому бедру. – Я не отмахиваюсь.
Мартинссон заколебался.
– Хорошо.
Вытянув шею, Курт поцеловал его.
– Вот теперь можешь вставать.
***
Мартинссон отвез их в колледж. Они не разговаривали по дороге, но перебрасывались странными взглядами и улыбками.
Только когда Мартинссон направил машину в ворота колледжа, Курт дотронулся до его руки, лежащей на рычаге передач.
– Когда закончим, я угощу тебя завтраком в каком-нибудь тихом местечке?
Значит, не в столовой на станции. Не уверенный в том, где теперь проходят границы после того, как размылись, Мартинссон притормозил машину и посмотрел на Курта:
– Было бы здорово.
Кивок, и Мартинссон мог буквально увидеть, как переменился Курт, снова становясь его начальником.
– Мы едем в корпус наук, это налево.
– Найберг? – Курт прошел мимо криминалистов и нагнулся, пристально вглядываясь в лицо жертвы.
– Прости, что побеспокоил, Курт, – извинился Найберг. – Это не убийство, а несчастный случай, – он задумался на секунду, – или очень странное самоубийство.
– Не побеспокоил.
– Этот человек умер от укуса змеи, – Найберг оглядел окружавшие их различные стеклянные резервуары, расставленные на рабочих поверхностях, и указал на тот, что находился прямо над ними. – Вон той, думаю.
Валландер остановился, рассматривая черно-белую змею, свернувшуюся в резервуаре, которая казалась весьма довольной.
– Что это за вид?
– Гремучник, – подал голос Мартинссон. Курт бросил на него взгляд. – Я бы сказал, ромбический. Их нечасто здесь встретишь.
– Здесь?
– В Швеции.
Сраженный улыбкой Мартинссона, Курт не сразу осознал, что Найберг снова говорит с ним:
– ...понятия не имею, каким образом его рука оказалась на расстоянии укуса гремучника.
– Ты уверен, что его убило именно это?
– О, да. Конечно, я сделаю аутопсию, но я уверен на 99%.
– Время смерти?
– Думаю, что примерно... вчера ночью.
– Хорошо. Дай мне знать, если будут какие-то признаки того, что его руку насильно засунули в террариум.
– Конечно.
Курт поблагодарил его и повернулся к Мартинссону:
– Я хочу поговорить с тем, кто отвечает за эту лабораторию.
***
– Доктор Олофссон, старший инспектор Валландер, – представил их Мартинссон их около часа спустя. Курт нашел свободную комнату отдыха и неожиданно хороший кофе, что делало ожидание не таким тягостным. – Прости, мне нужно было забрать его из дома – он не за рулем.
Курт ненадолго задержал на Магнусе взгляд. Что еще Мартинссон делал в фоновом режиме, о чем Курт не знал? Собравшись, он встал и пожал протянутую руку Олофссона.
Олофссон последовал предложению и присел, Валландер уселся напротив, поставив между ними стол, не выпуская из поля зрения Мартинссона, примостившегося на другом его конце.
– Ваш коллега рассказал мне, что произошел несчастный случай, – начал Олофссон.
– Да. Я боюсь, что молодой человек слишком близко подошел к вашей гремучей змее.
На лице мужчины появилось проникнутое горем выражение.
– Ох, нет... Кто?
– Я надеялся, что вы мне скажете. Если вы не против.
– Вы хотите, чтобы я опознал тело?
– Чуть позже. Сначала расскажите мне о змее. Инспектор Мартинссон сказал мне, что гремучие змеи весьма редки в нашей стране.
Мартинссон улыбнулся себе под нос.
– Да. Одина мы одолжили в Лундском университете. Студенты, изучающие зоологию, получили редкий шанс провести с ним время.
– Один?
Олофссон глянул на Мартинссона:
– Так его зовут.
Несколько минут спустя Курт отвел Олофссона в лабораторию. Тот заметно побледнел, когда Найберг поднял покрывало с тела, но опознал в умершем одного из своих студентов – Карла Эрикссона.
Больше ничего после этого они от Олофссона не узнали. У Карла была девушка – Ева Фальк – из той же группы. Он был хорошим студентом и был нацелен на место в Лундском университете. Олофссон понятия не имел, что Карл делал в лаборатории так поздно в пятницу вечером, и почему его рука оказалась в террариуме Одина.
– Как думаешь, Найберг прав, что это случайность?
Мартинссон открыл машину и плюхнулся на водительское место.
– Возможно, – Курт пристегнул ремень. – В этом главная проблема этой работы. Через какое-то время все начинает казаться подозрительным, – он пожал плечами. – Точно, я обещал тебе завтрак.
В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
В комнате ожидания Найберг вручил Курту кружку с настоящим кофе, которую тот принял с благодарностью.
– Все, что мне удавалось получить – это бурая жижа из автомата. Как ты..?
– Я знаю одну из сестер. Она откопала пару кружек и приличный кофе.
– Спасибо тебе.
Курт взгромоздился на краешек побитой кушетки, и после момента колебаний Найберг присел рядом с ним. Он спросил тихим голосом:
– Хочешь поговорить об этом, Курт?
– О чем?
Найберг единожды качнул головой:
– Как давно мы знаем друг друга?
Валландер глотнул свой кофе.
– Достаточно давно, чтобы знать, когда лучше не спрашивать.
Найберг услышал тихий вздох и принял его за разрешение продолжать:
– Линда знает?
– Никто не знает. Это началось всего неделю назад, – Курт потер глаза. – Одна неделя, а теперь я могу потерять его.
– Он не умрет. Я же говорил тебе, он сильный.
Курт кивнул, желая быть таким же уверенным, желая верить в волю Магнуса к жизни. Разве он не дал ему достаточных причин?
– Расскажи мне об этом. Я имею в виду, ты всегда питал к нему слабость.
– Да, – Курт улыбнулся. – Три недели назад за ленчем он спросил меня, порекомендую ли я его для прохождения аттестации. Он хотел сдать инспекторский экзамен и стереть "младшего" из звания. Конечно, я сказал, что с удовольствием. Я знал, что он справится... – он споткнулся на слове, думая о Магнусе и приборах, помогающих ему сражаться за свою жизнь. – Потом на прошлой неделе я начал получать телефонные звонки из полицейского департамента Мальмё, предлагающего ему места как инспектору.
Я никогда не сопоставлял его повышение с тем, что он уедет из Истада. Я должен был с ним поговорить, но вместо этого молчал, накручивая себя все больше и больше. Линда осталась с матерью. Я побродил по дому часа два и, наконец, позвонил Магнусу. Думал, он будет занят, или не один, или что-нибудь еще, но он сказал, что свободен, и мы встретились в баре в городе. Выпили по паре кружек пива и... поговорили. Я никогда не говорил с ним до этого, знаешь. Все то время, что мы провели вместе... Я рассказал ему обо всех предложениях по работе, а он ответил, что они ему не нужны. Когда я спросил его, почему... – Курт улыбнулся робко. – Мы поехали к нему и... все закончилось на диване, будто у пары озабоченных подростков!
Прошла минута или две, прежде чем он рискнул взглянуть на Найберга. Тот улыбался.
– Он хороший человек, Курт.
– Кажется, я влюблен в него.
– Какое облегчение. Не хотелось бы думать, что ты рискнешь своей карьерой ради простого увлечения, – Найберг подмигнул.
– Последние два дня я волновался о его карьере. Теперь...
– Он справится.
ТРИ ДНЯ НАЗАД
Курт считал, что открытое ранним утром кафе подобно нахождению клада.
Это кафе открывалось в 7:30 утра шесть дней в неделю, чтобы подавать не алкоголь, а горячие тосты с маслом и медом, омлет, чай и кофе.
Заказав дважды все вышеперечисленное, Курт присоединился к Мартинссону за угловым столиком. В кафе был еще только один посетитель, поглощенный утренними газетами. Курт дотронулся кончиками пальцев до пальцев Магнуса, лежащих на столешнице. Это должно было быть мимолетным прикосновением, но он обнаружил, что оглаживает чистые ногти и мягкую кожу, что его мизинец пробегает по изящной длиннопалой ладони Магнуса.
Мартинссон наблюдал за своим шефом с теплотой и интересом.
– Курт?
Он вскинул голову:
– Прости.
Но Мартинссон был быстрее и сплел их пальцы, удерживая его.
– Не извиняйся.
– Ты знаешь... Мы должны пройти через это.
Курт снова поглаживал руку Магнуса, рисуя узоры на пальцах мелкими, невероятно эротичными движениями.
– Мы сможем работать вместе, – уверил его Мартинссон.
Курт блуждал взглядом по волосам Магнуса, его лицу, губам...
– Я рад, что ты уверен в этом.
Валландер поймал вопросительный взгляд и встряхнул головой:
– Нет! Я не имел в виду... – глубоко вздохнув, он встряхнул рукой. – Боже, Магнус.
– Мы разберемся с этим.
– И когда это ты успел стать практичным?
Хозяин заведения сообщил, что их завтрак готов, и Курт пошел забрать его, махнув Магнусу, чтобы он сел обратно, стоило тому начать вставать.
– Ты мой подчиненный, а не слуга.
Магнус усмехнулся себе под нос. Он действительно верил, что он будет первым, кто начнет себя странно вести, но каждый раз, как Курт смотрел на него, он чувствовал себя любимым больше, чем когда-либо в своей жизни, и это не пугало. Это было замечательно.
С другой стороны, Курт, кажется, не мог не касаться его. Ему требовалось подтверждение, думал Магнус. И он может его дать. Для него Курт был домом во всех смыслах этого слова.
Кофе был чудесно горячим и мягким. Мед растаял на тосте, пропитав его, и яйца были приготовлены прекрасно.
Они говорили о деле и об экзамене Мартинссона. Курт пытался заставить картины и звуки предыдущей ночи прекратить возникать в голове, но не преуспел в этом.
Он хорошо знал, каков Магнус на вкус: его рот, его кожа, соленая смазка на головке его члена. Помнил тихое хныканье, вырывающееся из глубины его глотки, когда удовольствия было больше, чем тот мог вынести. Он знал, какой сильной может быть хватка длинных пальцев, дразнящая ласка кончика его языка, невероятный жар его тела внутри и снаружи.
Курт застонал и откинулся назад, стукаясь головой о деревянную панель за его спиной, и закрыл глаза.
– Курт?
Еще один стон.
– Клянусь, Магнус, ты превратил меня в подростка! – Магнус засмеялся, не сдержавшись. – Я не чувствовал себя так лет с двадцати!
Наклонившись вперед, Магнус прошептал:
– Я не чувствовал себя так никогда.
ДВА ДНЯ НАЗАД
В этот раз Курт не пытался ответить на звонок телефона. Он лежал неподвижно, наслаждаясь тем, как его обнаженный любовник забирается на него, чтобы достать до трубки.
– Мартинссон.
– Утра, инспектор. Простите, но вам снова придется поднять вашего шефа из-за меня. У вас еще один.
– Не думаю, что он перенесет еще одно поднятие. Я тоже, – Магнус прикусил язык. – Где?
– Хармонигатан, 12. Труп мужчины в его же доме.
Мартинссон закатил глаза.
– Да, спасибо, – он повесил трубку и хлопнулся обратно на матрас, откинув свою сторону одеяла и потягиваясь. Секунду или две спустя он почувствовал прикосновение губ к плечу.
– Нам нужно идти?
– Кто-то найден мертвым и, видимо, пролежал там всю ночь.
Курта передернуло:
– А день так хорошо начинался.
***
– Найберг?
Курт проследил взглядом за тем, как его младший инспектор исчез в соседней комнате, прежде чем обратил все свое внимание на коронера, склонившегося над мертвым мужчиной за кухонным столом.
– Я думаю, он отравлен, Курт. Не могу быть точно уверен, пока не придут результаты токсикологии, но это моя лучшая версия.
Доказательств вокруг было полно. Наполовину заполненный красным вином стакан, бутылка рядом с раковиной, тарелка недоеденного пирога, в которую почти упала голова мертвеца.
Курт проверил посудомоечную машину и нашел признаки того, что второй человек наслаждался тем же ужином.
– Ничего, – объявил Мартинссон, вбредая обратно в кухню. – Кровать заправлена, везде чисто. Никаких признаков взлома или борьбы.
Он отчитывался перед своим шефом кратко, прямо и по делу, как если бы они и не провели вместе последние две ночи в постели.
– Что ж, вероятно, их и не должно быть. Кто бы ни убил его, он ужинал вместе с ним, – Курт глянул на Найберга, ища подтверждения во времени смерти.
Коронер кивнул:
– Как-то отравил его, а затем неаккуратно убрал за собой, положил посуду в машину, но не озаботился тем, чтобы ее включить.
Мартинссон закатил глаза:
– Может, студент?
Курт проигнорировал его жест.
– Кто нашел его?
Заглянув в записную книжку, сержант назвал имя:
– Марта Перссон, его уборщица.
– Где она?
Марта была вне себя от горя. Она считала Свена Фалька хорошим человеком. Он и мухи бы не обидел. Конечно, его дочери должны сообщить о произошедшем. Та жила в кампусе колледжа вместе с несколькими другими молодыми людьми.
– Как ее зовут? – Курт спросил настолько мягко, насколько мог.
– Ева.
***
– Так звали несчастную девушку Карла Эрикссона, – отметил Мартинссон в машине.
– Да. И обе смерти должны быть как-то связаны – слишком много для простого совпадения.
– Мне казалось, мы пришли к тому, что Карл погиб от змеиного укуса, разве нет?
– Да, пришли. Но почему он был там, Мартинссон? И был ли с ним кто-то еще?
– Ты думаешь, что Ева была там. И что она не ушла с пустыми руками.
Это было дальше, чем успел зайти Курт в своих размышлениях, а потому внимательно посмотрел на Магнуса, отвлекая того от дороги – редкий случай, когда Мартинссон был за рулем.
– Продолжай.
– Ну... Это зависит от того, чем Свен Фальк был отравлен. Но если это был змеиный яд...
– Ты гений, – Курт засветился от гордости, достал свой мобильный и набрал номер коронера.
Валландер сообщил известия Еве настолько мягко, насколько возможно. За этим не последовало ни вспышки, ни каких-либо других проявлений эмоций, ни слез горя. Просто: "Оу."
– Вы не были близки с отцом? – спросил Мартинссон так же осторожно.
– Можно и так сказать.
Ева была типичной студенткой в представлении Валландера. Джинсы, поношенный свитер, очки и волосы, собранные в хвост. Вероятно, в школе ее дразнили и задирали. Но в колледже она преуспела, нашла свой собственный путь, и теперь ей не нужно было притворяться тем, кем она не являлась. Он задавался вопросом, было ли его мнение основано только на плохих телевизионных сериалах и надеялся, что Линда наслаждалась своими школьными годами. По большей части казалось, что так оно и было.
Он взглянул на Мартинссона, и те же самые вопросы всплыли в голове касательно молодого человека.
– Когда вы в последний раз видели его?
– На выходных. Я заходила домой, чтобы забрать кое-какие вещи, и он сделал мне сандвич.
– Значит, вы с ним разговаривали.
Она посмотрела в ответ с презрением:
– Он был моим отцом.
Валландер продолжил задавать вопросы:
– У вас есть молодой человек, Ева? – он понимал, что говорит так, как любой в его возрасте в этот момент, и хотел бы, чтобы нашлись иные варианты спросить то же самое.
– А как вас вообще это касается?
– Вы встречались с Карлом Эрикссоном? Парнем, который умер два дня назад?
Она немного побледнела – наконец-то какие-то эмоции – и склонила голову.
– Да, он мне нравился. Я его не любила, – она подчеркнула это слово так, словно оно было оскорбительным, – но он был хорошим, щедрым.
– Вы знаете, как он умер?
– Все знают. Один добрался до него.
– А вы...
Мобильный Курта прервал его, и Мартинссон легко подхватил:
– Вы знаете, что он делал в лаборатории в тот вечер?
– Валландер, – ответил Курт в трубку.
– Курт? Найберг.
– Что у тебя есть?
– Я думаю, тебе стоит заехать. У меня здесь рядом друг с другом два тела – Карла Эрикссона и Свена Фалька – и я нашел кое-что интересное.
– Будем у тебя через полчаса. Что-нибудь известно про яд?
– Полегче-полегче, Курт – ты же знаешь, что результаты токсикологии не придут самое раннее до завтрашнего утра.
– Какие-нибудь догадки?
В трубке на миг замолкли.
– Ну, если бы я был игроком, я бы поставил на то, что это тот же токсин, что убил Карла Эрикссона.
***
Мартинссон завел двигатель машины и осторожно отъехал от бордюра, чуть не задев женщину, переходившую дорогу с тремя пуделями.
– Ты бы сделал им одолжение, – проворчал Курт, приметив на хвостах собак банты и бледно-розовый цвет их одежки.
Затем он повеселел.
– Ты хорошо сработал, Мартинссон.
– Что? Тем, что не сбил их?
– Нет! Змеиный яд! Найберг считает, что это то, что убило обеих жертв.
Мартинссон улыбнулся, довольный собой.
– Я не уверен, что думать насчет Евы, Курт.
– А что она сказала по поводу Карла?
– Немногое. Она понятия не имеет, что он делал в лаборатории ночью, почему он вообще был так поздно в колледже и что мог там делать. Последний раз, когда она его видела – на занятиях днем в пятницу.
Покивав, Курт дал своему вниманию рассеяться на минуту, пока Мартинссон вез их на полицейскую станцию.
– Ты был счастлив в школе, Магнус?
Мартинссон пожал плечами:
– Не особо. То есть... Это не было трудным временем или что-то такое. Для хулиганов я был слишком высоким, и мой отец всегда учил меня стоять за себя, – в его словах была горечь. – Но я никогда не был там счастлив, ушел, как только смог.
– Тогда почему ты стал инспектором полиции? – Курт убедился, что его интонации передают личный интерес, а не похожи на профессиональный допрос.
Магнус взглянул на него:
– Я никому не рассказывал.
Глаза Курта расширились от удивления.
– Ты не должен, если...
– Нет... Все нормально, – он притормозил на перекрестке и включил левый поворотник. – Когда мне было одиннадцать, в наш дом проник какой-то парень. Я проснулся, услышал его на первом этаже. Потом он поднялся наверх в мою комнату, – неожиданно Курт почувствовал, как похолодел. – Я не знал, но мои родители вызвали полицию, и до того, как парень успел до меня дотронуться, там появился полицейский в форме, он оттащил его, а другой спросил меня, все ли со мной в порядке. В тот самый момент я и решил, что это именно то, что я хочу делать, когда вырасту.
Это была самая лучшая причина, которую Курт когда-либо слышал.
– Никогда не знаешь, что сможешь однажды, – мягко пошутил он.
Но Мартинссон нахмурился обиженно:
– Стать инспектором?
Курт тихо засмеялся.
– Вырасти.
Хмурый взгляд сменился улыбкой.
– Это вряд ли.
***
– Что такое, Найберг?
– А! Курт...
Одетый в белый халат коронер кивнул обоим мужчинам. Стащив пластиковое покрывало, скрывающее Карла Эрикссона, он указал на вздувшуюся ранку на задней стороне руки.
– Видишь?
– Змеиный укус.
– Или же нет?..
Курт оставил руку не накрытой и подошел ко второму телу. Он стащил покрывало вниз, открывая бледное лицо, застывшее маской боли.
– Смотрите, – указал Найберг пальцем в хирургической перчатке на похожую отметину на плече Фалька.
Валландер и Мартинссон склонились над ней.
– Еще один змеиный укус.
– Вообще, я думаю, что ни одна из отметин не является змеиным укусом.
– Что?
– Ты знаешь, что такое струйный инъектор?
Валландер покачал головой.
– В нем нет иглы. Инъекция проникает под кожу под очень большим давлением.
– То есть, ты хочешь сказать... Так яд и попал в оба дела?
– Я подтверждаю, что обесцвечивание кожи и вздутие ран связаны с ядом гремучника. И у нас имеются две маленькие ранки на его руке, которые похожи на следы клыков. Но... – он встряхнул головой. – Я свяжусь с лабораторией, потороплю их.
– Найберг, что ты мне не говоришь?
– Ничего из того, что помогло бы тебе, пока не прибыл отчет по токсикологии.
***
Валландер откинулся на спинку своего стула и потянулся шеей, пока не услышал, как что-то с хрустом встало на место.
За пять метров от него Мартинссон поежился.
– Тебе нужен массаж, – сказал он невинно.
Ухмыляясь, Курт наклонился вперед:
– Это предложение?
Не уверенный, что же ему ответить, Магнус спросил:
– Когда Линда возвращается?
– В субботу, – Курт наблюдал за Мартинссоном осторожно, пока не принял решение:
– Пойдем, надо выбираться отсюда.
***
– Ты же знаешь, это ничего не изменит.
Они сидели на диване в квартире Курта. Магнус прижимался спиной к Куртовой груди, рука того обнимала его, пока они потягивали красное вино и тихо разговаривали.
– Что "это"?
– Возвращение Линды.
Устроив голову на плечо Курта, Магнус с подозрением воззрился на него:
– Неужели?
Курт припал губами к белокурым кудряшкам, вздыхая аромат яблочного шампуня со слабым запахом дыма и конопли; он коротко задумался над тем, чтобы обыскать Евину комнату в общежитии на предмет наркотиков, но решил, что это будет тратой времени и сил. Он поцеловал Магнуса в волосы.
– Конечно, мы не сможем быть настолько очевидными в ее присутствии.
Магнус тихо засмеялся:
– Не сможем.
Рука вокруг его талии немного сжалась.
– Но теперь ты наконец-то мой, и без боя я тебя не отпущу.
– Я... волновался, что это было... ну, ты знаешь.
– Знаю.
– Линда тоже узнает, не так ли?
Курт улыбнулся самому себе.
– Я думаю, ты готов сдавать этот экзамен на инспектора. Она узнает, когда я ей скажу. И будет задавать вопросы, некоторые такие же, как мои собственные. Например, что такой великолепный молодой человек, как ты, нашел в таком старом зануде, как я?
Найдя руку Курта на своем бедре, Магнус переплел их пальцы.
– Мне нравится, как ты смотришь на меня, как всегда смотрел. Отчаянная влюбленность.
Курт немного отклонился назад, целуя гладкую шею, стаскивая рубашку Магнуса чуть назад, открывая его ключицу и проводя языком по четкому изгибу.
– Ты всегда вытаскивал лучшее во мне наружу.
Мягко вздыхая, до абсурда счастливый Магнус наклонил голову, давая Курту добраться до обнаженной кожи. Он закрыл глаза, чувствуя каждый поцелуй, каждый укус, как начинает дрожать, по мере того, как кожа становится чувствительной. Возбуждение нарастало медленно под влажными, дразнящими ласками Курта, пока он не стал болезненно твердым, а в джинсах стало неуютно.
Но Магнус наслаждался теплом и романтикой не меньше, чем любил секс, и пока еще не был готов отправиться в кровать.
– Когда началось это безумное увлечение? – спросил он, надеясь, что игривый тон его голоса немного приостановит Курта в его эротическом исследовании.
Не сработало.
– Ты имеешь в виду, когда я перестал... – поцелуй на изгибе, где плечо встречалось с шеей, – ...видеть тебя, как раздражающего надоедливого мальчишку и начал... – еще одна расстегнутая пуговица, – ...осознавать, насколько ты невероятно сексуален?
Курт еще дальше стащил ткань с узкого, худого плеча – губы следуют за подушечками пальцев.
Магнус издал стон.
– Да, что-то вроде того. Так как давно?
Курт поднял голову на несколько секунд, затем вернулся к своему занятию, пожав плечами, и произнес, щекоча дыханием теплую кожу:
– Годы.
– Я был слишком молод.
– Ты был моим младшим инспектором.
– Я все еще он.
– Скоро будешь просто инспектором.
– Я могу не сдать.
– Ты сдашь.
Вера Курта в него поражала Магнуса.
– Я твой должник.
Он почувствовал улыбку Курта на своем плече.
– Хм, а это мысль. Иметь тебя в должниках...
Магнус улыбнулся, повернул голову к Курту, встречая его растянутый в ухмылке рот, проскальзывая языком меж гостеприимных губ.
Курт расстегнул последние пуговицы, продолжив то же самое уже с джинсами Магнуса, проталкивая пуговицу через петлю и расстегивая ширинку.
– Курт...
– Хочешь пойти в постель? – голос мужчины был низким, неровным, с подходящим тоном. – Или остаться здесь?
В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Они стояли рядом с кроватью Мартинссона, пальцы Курта нежно обхватывали руку Магнуса. Еще пару минут, сказал он сам себе, а потом он даст Найбергу отвезти себя домой. Он обещал своему другу, что он хотя бы поест что-нибудь и поспит.
– В ту ночь, – прошептал Курт, продолжая рассказывать о своем пока еще коротком романе с Магнусом, – мы занимались любовью на диване. Дважды, – Найберг тихо хихикнул. – Я даже не знал, что во мне все еще есть это.
– Нам столько лет...
– ...Насколько мы себя ощущаем, – он коротко улыбнулся, но улыбка тут же померкла. – Ему двадцать девять. Перед ним вся его жизнь.
– С ним все будет хорошо, Курт.
– Если он умрет...
– Он не умрет.
Но внезапно приборы, окружающие Магнуса, возопили о своем несогласии.
ПРЕДЫДУЩИЙ ДЕНЬ
Курт взял папку со своего стола одной рукой, некоторое время поборовшись за расстановку приоритетов со своим кофе.
Это был отчет об опросе соседей с прошлой ночи. На половине второй страницы Курт потерял интерес к кофе.
У Свена Фалька был гость в день его смерти. Его дочь. Ева.
***
Мартинссон вез их в колледж.
– Помнишь, что она сказала тебе, когда ты спросил, разговаривали ли они с отцом? Она сказала: "Он был моим отцом". Не: "Он мой отец". Знаешь, обычно близкие того, кто неожиданно умер, упоминают его в настоящем времени на протяжении дней, недель или месяцев после их смерти.
Но Мартинссона это не убедило:
– Ты же не думаешь, что она могла убить собственного отца?
Курт повернулся к нему, замолкая, прежде чем спросить мягко:
– Почему тебе всегда так трудно поверить в подобное? После всего того, что ты видел?
Магнус заколебался.
– Потому что, как бы часто я не воображал, что убиваю своего отца, я никогда не мог этого сделать.
Переработав эту информацию, но решив, что сейчас не время и не место, Курт свернул разговор в одно из двух возможных направлений:
– Думаешь, ты способен убить?
– Сомневаюсь. Разве что я буду вынужден, или кому-то, кого я люблю, будет угрожать опасность.
– Я думаю, каждый способен при правильных обстоятельствах, – он глянул в окно. – Или, может, это должны быть "неправильные обстоятельства".
Его мобильный защебетал в кармане, и он достал его, глянув на экран перед тем, как ответить на звонок:
– Найберг! Что у тебя есть для меня?.. Что?.. И это значит?.. Да. Я не уверен, что это значит, но спасибо.
Мартинссон посмотрел на него, когда он убирал телефон обратно в карман.
– Вероятно, в яде, который убил Карла Эриксонна и Свена Фалька, два вещества. Змеиный яд гремучника и сератим.
– Сератим?
– Да, это какой-то химреактив, используемый, как механизм доставки веществ в кровоток.
Решив, что он знает, что значит каждое слово в отдельности, но не в заданном порядке, Мартинссон посчитал себя недостаточно компетентным, чтобы комментировать.
– Хочешь знать, что я думаю?
Магнус определенно хотел.
– Я думаю, Ева и Карл смешали все это в лаборатории, и Ева решила, что ей нужно испытание на людях, прежде чем она использует яд, чтобы убить отца.
– Но зачем?
– Я не знаю. Может быть, он просто ей не нравился. А, может, был не таким уж и хорошим человеком. Мы не узнаем, пока не спросим у нее – может, и никогда не узнаем.
Он увидел, что от его ответа Мартинссону стало тревожно, и сделал мысленную заметку узнать побольше о детстве Магнуса.
***
Они нашли Олофссона в его кабинете – небольшой стеклянной ячейке вниз по коридору от лаборатории, где Карл Эрикссон был найден мертвым.
– Доктор Олофссон?
Он поднял взгляд от экрана компьютера и улыбнулся:
– Инспектор... Валландер, да?
– Да. Можно вас на пару слов?
– Конечно, – он снял очки и встал.
– Можете сказать нам, Ева Фальк здесь?
– Она в лаборатории.
– Мартинссон, – Курт показал, что эта честь предоставляется ему, и Мартинссон побрел дальше по коридору.
Зайдя в кабинет, Курт спросил:
– Можете сказать мне, над чем работал Карл Эрикссон?
– Мы не Лундский университет, старший инспектор, мы колледж. Студенты не пишут диссертаций.
Валландер улыбнулся.
– Простите. Что они делают в лаборатории?
– Проводят эксперименты. Нам повезло быть обладателями одной из самых хорошо оснащенных и современных химических лабораторий из всех колледжей в стране. Студенты могут "поиграться" с самыми продвинутыми технологиями и самыми современными методами.
– А змеи?
– Небольшая группа студентов, среди которых был Карл, работали над противоядием.
– А что Ева Фальк?
– Она тоже входила в группу.
– Как хорошо вы знаете Еву, доктор Олофссон?
Тот тут же занял оборонительную позицию:
– Слушайте, если вы считаете...
Курт взмахнул рукой, тряхнув головой:
– Нет-нет. Мы нашли ее отца мертвым в его доме вчера. Когда мы сказали ей, она не казалась особо расстроенной.
– Думаю, люди по-разному реагируют. Она не очень... эмоциональная девушка. Она всегда казалась очень... сдержанной, – Олофссон пожал плечами. – Я на самом деле не понимаю современных молодых людей. Думал, что понимаю, но в последнее время осознал...
Раздался неожиданный грохот из одной из ближайших комнат. Курт сделал шаг назад и оглядел коридор.
– Мартинссон?
Он повернулся и побежал, слыша, как за ним бежит Олофссон, обогнул дверной косяк и влетел в лабораторию, где они нашли Карла.
– О, Боже... Мартинссон!
Он упал на колени, согнувшись над упавшим молодым инспектором. Ева стояла близко к другой двери, наблюдая... Наблюдая за тем, как Магнус умирает.
– Это яд гремучника! – крикнул Курт. – Она впрыснула ему яд гремучника!
Ева издала смешок и бросилась бежать, отталкивая Олофссона с дороги к своей свободе.
Глаза Мартинссона были широко распахнуты, рот открыт. Он задыхался, голова откинута назад, каждый мучительный вдох звучал так, будто разрывает его легкие на части.
Мгновение Курт не мог двигаться, затем быстро расстегнул пуговицы воротника, сдавливающие шею Мартинссона, раздвигая его, пока тот боролся за каждый вдох.
– Противоядие! – это был Олофссон, переступивший через Мартинссона, чтобы открыть дверь высокого холодильника. – Положите его на стол.
Подняв голову, Курт увидел металлическую рабочую поверхность в центре комнаты и встал, смахивая с нее на пол бумаги и стойки с пустыми пробирками.
– Все хорошо, Магнус, все в порядке.
Просунув одну руку под плечи Мартинссона, а другой – обхватив его талию, Курт поднял его с силой, на которую он даже не знал, что способен, и положил его на холодную металлическую поверхность.
Голова Мартинссона свисала с края стола, пока Курт не опустил его немного вниз, наклоняя его голову назад, давая ему возможность дышать, насколько возможно. Было больно слышать каждый всасывающий вдох, но если бы они исчезли, было бы еще хуже.
– Магнус! Не смей!
Олофссон наполнял шприц из маленького стеклянного пузырька.
– Вам нужно сделать ему искусственное дыхание, яд парализовал его дыхательную систему, – бросив пузырек, он нажимал на поршень шприца, пока капля на показалась на кончике иглы.
Курт сделал глубокий вдох, зажимая Магнусу нос и хватая его за подбородок. Накрыв раскрытый рот своим, он выдохнул. Взглянув вверх, он начал считать, заставляя самого себя оставаться спокойным, губы двигались вслед за словами в голове.
– Тысяча один, тысяча два, тысяча три...
Олофссон смотрел на левое плечо Мартинссона, в то же время задирая правый рукав, находя вену на сгибе локтя.
– Свесьте руку со стола, – скомандовал он.
Курт выдохнул в рот Магнуса и снова поднял голову, снова начиная счет.
– Что?
"Тысяча один."
Олофссон наклонился вперед и столкнул другую руку Мартинссона с поверхности. Курт отступил назад, давая ей упасть и повиснуть.
– Зачем?
"Тысяча два."
– Рана – она должна быть ниже уровня сердца.
"Тысяча три."
Олофссон осторожно ввел иглу в вену Магнуса, надавив на шприц. Тем временем Курт присмотрелся и увидел, что пиджак Магнуса порван на плече, и увидел пятнышки крови на сером дениме.
"Тысяча четыре."
Он облокотился локтем на плечо Мартинссона, надеясь, что не причиняет ему боли.
"Тысяча пять."
Еще один вдох.
– Господи! Дерьмо!
Олофссон посмотрел вверх и увидел небольшую группку студентов, стоящих в дверях.
– Вызовите скорую, БЫСТРО! Скажите, что у нас жертва змеиного укуса. Мы ввели противоядие, но он плох. ИДИТЕ!
Один из студентов бросил книжки и вытащил мобильный из кармана джинсов.
"Тысяча два."
Что-то было не так.
Надавив двумя пальцами на шею Магнуса, он продолжил считать до "тысячи трех".
– Его сердце остановилось.
"Тысяча три."
Олофссон порвал на груди Магнуса пиджак и рубашку, соединяя пальцы и нажимая пястьями рук на его грудную клетку.
"Тысяча четыре. Тысяча пять."
Курт выдохнул, его собственное сердце застучало, когда вместо его безмолвного счета Олофссон начал СЛР.
– Давай же, Магнус. Не умирай у меня на руках. Не смей умирать у меня на руках.
– Выдыхай.
Они продолжали минуты – часы – дни – Курт не знал, сколько. Ему показалось, что он слышит сирены, и молился на то, что медики были близко.
Олофссон был готов снова начать надавливать, когда Курт заколебался.
– Что?
– Появился.
Курт прижал пальцы к горлу Магнуса и почувствовал слабый пульс.
– Спасибо, Господи. Давай, Магнус. Давай.
Он подождал, но на "тысяче шесть" он снова выдохнул в рот Магнуса и начал свой немой счет заново.
"Тысяча один. Тысяча два."
Кто-то схватил его за плечи и попытался оттащить его от Мартинссона.
"Тысяча три."
Курт пытался отбиться от рук, тянущих его прочь.
"Тысяча четыре."
– Пустите меня!
"Тысяча пять."
– Нет!
– Все в порядке. Мы заберем его.
Курт моргнул. Работник скорой в форме надел на рот Магнуса маску и сжал приделанный к ней мешок. Второй медик стоял за ним, а третий говорил с Олофссоном.
– Мы заберем его, – сказал мужчина рядом с ним.
– Присоедините пульсометр и установите катетер. Наложите жгут на рану. Противоядие ввели, так?
Олофссон подтвердил, что да.
Как только все необходимые приготовления были осуществлены, старший медик приказал:
– Окей, давайте переложим его на каталку.
Все как один, три медика подняли бездвижное тело Мартинссона и переложили на каталку. Служащий скорой с кислородной маской продолжал поступление воздуха в легкие, и пульсометр быстро начал показывать слабый, но стабильный пульс.
Как только состояние Мартинссона стабилизировалось настолько, что они могли везти его, они начали передвижение из лаборатории к скорой.
На половине пути по коридору он начал задыхаться.
– Больше кислорода!
Мешок был заменен кислородной маской, пока Мартинссон снова не начал дышать самостоятельно.
Курт шел вместе с маленькой процессией, Олофссон – на пару шагов позади него. Он не спускал глаз с лица Магнуса, не мог поверить, что это происходит.
Пока они шли, Курт вытащил мобильный и сделал звонок, сделав запрос на полномасштабный розыск Евы Фальк и чтобы еще одного инспектора прислали в колледж ему на замену. Он собрался отправиться с Магнусом в больницу.
В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Валландер расхаживал по коридору в ожидании. Найберг сидел на одном из стульев, потягивая холодный кофе.
– Это продолжает происходить.
Найберг взглянул вверх.
– Что продолжает?
– Его сердце... Как будто оно продолжает сдаваться.
– Второе вещество – вспомогательный механизм, вероятно, оно доставляет яд прямо в сердце.
– Но Олофссон дал ему дозу противоядия. И они продолжают использовать его.
– Внутривенно? Через капельницу?
– Да.
– Возможно, яд в мышце, в самом сердце.
Курт на мгновение уставился на него.
– Скажи им.
– Курт...
– Пожалуйста, Найберг. Я не могу потерять его.
Прошло полчаса, прежде чем Найберг вернулся, но он улыбался. Он взял руку Курта.
– Пойдем со мной.
Мартинссон выглядел так, будто пробежал марафон. Он был бледным и взмокшим, его волосы влажные от пота. Но его глаза были открыты и они следили за Куртом, когда тот вошел.
– Магнус, – Курт приблизился к постели, заметив, что врач все еще приглядывал за медсестрами, снимавшими все больше новых показателей приборов
Врач поднял взгляд и увидел Курта.
– Инспектор Валландер, да? – Курт кивнул. – Его нельзя беспокоить или торопить. Инъекция в сердце – серьезное потрясение для системы. Но... кажется, это сработало. У вас есть тридцать секунд, потом я попрошу вас уйти, чтобы мы могли устроить его поудобнее.
Мягко сжав пальцы Магнуса, Курт встретил расплывчатый, страдальческий взгляд.
– Я вернусь чуть позже. Они позаботятся о тебе, – кислородная маска никуда не делась, и Мартинссон не мог говорить. Но Курт был уверен, что тот улыбался. Он наклонился вперед. – Я... Я люблю тебя.
Он почувствовал, как пальцы Магнуса сжимаются вокруг его собственных, и тоже улыбнулся в ответ.
ЧЕТЫРЕ ДНЯ СПУСТЯ
– Пап? – Линда закрыла входную дверь дома и оставила свой чемодан в коридоре. – Папа?
Его машина была на дорожке, но это ничего не значило. Если у них было дело, то его утром мог забрать Мартинссон.
Отопление было отключено, и она уверилась в том, что ее отец работает. Квартира выглядела так, будто в последние два дня он и не появлялся здесь.
Она вошла в кухню, налила в чайник воды, заметив на раковине два грязных бокала из-под вина. Она смотрела на них несколько секунд, подойдя ближе. Два стакана, одна пустая бутылка. Ни на одном из стаканов на краях не было помады (настоящая дочь полицейского инспектора), и она знала, что Магнус был здесь по крайней мере один вечер.
Другая женщина, подумала она про себя и улыбнулась.
Линда глянула на часы, те показывали десять вечера.
Было слишком поздно, чтобы работать над делом, даже для Курта. Она позвонила на мобильный, но тот оказался отключен. Тогда она позвонила Мартинссону, но ее снова перекинуло на оператора.
Она было решила позвонить на станцию, когда услышала, как ключ Курта поворачивается в замке.
Тот улыбнулся, когда увидел ее, закрыл входную дверь и сгреб ее в крепкие объятья.
Хихикая, она тоже обняла его.
– Я тоже скучала!
Отпустив ее, он отступил назад.
– Как твоя мама?
– Хорошо, – теперь, смотря на него, она видела усталость в глазах. – А вот ты не особо, пап. Все в порядке?
Он покачал головой.
– Мне нужно выпить.
Линда смотрела за тем, как он наливает себе виски и плюхается на диван рядом с подлокотником. Она присела рядом.
– Папа?
– На этой неделе у нас было две смерти, студент и взрослый. Во вторник утром... девушка, которая убила их... попыталась отравить Магнуса. Он в больнице.
Линде понадобилось немного времени, чтобы осознать, что ей говорит отец.
– Отравлен?
– Она сделала ему инъекцию змеиного яда.
– О, Боже... Папа... Бедный Магнус! Он в порядке?
– Он будет в порядке.
– А ты как?
Курт посмотрел на нее, зная, что она может видеть загнанность и мрачность в его глазах, тени на его лице. Он сделал большой глоток виски и закрыл глаза.
Линда знала, что он не ответит ей, да ей был и не нужен ответ.
– Тебе надо поспать, пап.
– Я был в больнице. Я знал, что ты сегодня вечером приезжаешь... Прости, я должен был быть здесь раньше.
Она помотала головой.
– Ты не должен проходить через это один. Почему ты не позвонил?
– Ох, Линда... Что бы ты могла сделать?
– Я могла бы быть с тобой.
Он потянулся и взял ее за руку.
– Найберг регулярно меня навещал. Эта... штука, которую она ввела Магнусу... она нанесла больший ущерб, чем мог бы змеиный укус. Найберг нашел в ней профессиональный интерес.
– А что с этой девушкой?
– Нашли на железнодорожной станции в тот же день. Ее задержали, но не будут судить. У нас есть уже два врача, который подтвердили, что она психически нестабильна.
Линда какое-то время молчала, давая Курту возможность сказать все, что он хотел сказать. Но он так и не заговорил, поэтому она встала, забирая у него пустой стакан.
– Иди в кровать, пап. Тебе надо поспать.
НЕДЕЛЮ СПУСТЯ
Найберг заглядывал внутрь через маленький квадрат стекла на двери.
Курт сидел на постели, наполовину облокотившись на кучу подушек, прислоненных к металлическому изголовью. Магнус лежал рядом с ним, его спина также на подушках. Его кожа по-прежнему была бледной на фоне белого легкого одеяла и больничного халата. Капельница все еще была примотана к задней стороне руки, через нее продолжал поступать раствор.
Они поддерживали хороший водяной баланс, беря на анализы мочу и кровь каждые шесть часов, проверяли температуру каждые три. Врачи делали срезы с маленькой, бесцветной ранки, оставленной инъекционным пистолетом, который использовала Ева, и брали образцы ткани. Сейчас место было закрыто бинтами. Врачи были уверены, что со временем оно целиком заживет, и, как один, были убеждены, что Магнус полностью поправится, несмотря на все еще остающиеся опасности. Почечная недостаточность и проблемы с сывороткой крови являются возможными реакциями, но сейчас Магнус не проявлял никаких признаков их развития.
Найберг наблюдал минуту или около того за тем, как Магнус, определенно удобно устроившись под присмотром Курта, открывал конверты с открытками, присланные коллегами и семьей. Маленькая комната была заполнена яркими пятнами цветов и парой мягких игрушек.
Мягко постучав в дверь, он вошел внутрь.
– Я принес домашнее печенье и кофе.
Глаза Магнуса зажглись, как и Куртовы: кофе был для него.
Подтащив стул, он не смог удержаться от того, чтобы не дотронуться до обоих.
Магнус был сильно ослаблен ядом, чьи следы все еще находились в его организме и еще какое-то время там пробудут, пока не выведутся. Не привыкший положиться на кого-то или что-то, он с трудом мог поднести стакан ко рту. Небольшая помощь Курта предлагалась свободно и принималась им с радостью.
Несмотря на это, он потянулся за печеньем, чем Найберг не был удивлен: видал он еду в больницах.
– Можешь нам перевести? – Курт указал на изножье кровати, и Найберг взял в руки медкарту Магнуса.
Он прочел ее, объясняя цифры и линии на графиках, пока Курт отхлебывал кофе. К тому времени, как он оторвался от карты, голова Магнуса покоилась на Куртовом плече, а его глаза были закрыты.
Он тихо заговорил:
– Он хорошо держится. Температура прыгает – они не отпустят его, пока это не прекратится, – но, несмотря на это, в его крови почти не осталось следов яда, анализы мочи в порядке.
Курт кивнул, глянув вниз, когда рука Магнуса нашла его руку в легкой дреме.
– Они сказали, что ему может понадобиться до шести месяцев, чтобы избавиться от яда. Это обычное дело?
– Здесь трудно говорить об обычности, Курт. Химреактив, который был использован в проводящем механизме, остался на стенках артерий. Они же не отпустят его обратно на работу до того, как он выведется?
– Они думают, что через пару недель. Сначала только легкая работа с бумагами. Он ненавидит это, но я дам ему возможность подготовиться к экзамену.
– Не грузи его сильно, Курт, – но требовалось всего лишь глянуть на Курта, чтобы понять, что ни ему, ни врачам не о чем волноваться.
– Серьезно, Найберг, самой сложной частью будет орать на него в следующий раз, когда он облажается.
Найберг закатил глаза, но Курт его проигнорировал. Он повесил планшетку обратно и встал.
– Тебе что-то еще нужно?
– Небольшая помощь с тем, как объяснить это Линде.
– Ты ей скажешь? Думаешь, она ничего не заподозрит, если войдет сюда?
– Очевидно же, что нет.
– Прости, Курт, но с этим тебе придется разбираться самому.
Валландер кивнул.
– Так и думал.
***
Магнус повернулся во сне, когда Курт осторожно сполз с кровати и завернул вокруг того одеяло. Наклонившись, он убрал со лба Магнуса прядку кудрявых волос, прикасаясь пальцами к горячей коже. Его температура снова возросла.
Медсестра только ушла за холодным компрессом, и они хотели взять еще одну пробу крови.
Волноваться было не о чем, как пообещал Курту один из врачей Магнуса. С какой-то стороны они имели дело с неизвестным, но он был в надежных руках.
Когда медсестра вернулась, она показала Курту, как использовать компресс, чтобы сбить температуру.
Магнус не проснулся, когда у него взяли кровь из другого катетера, расположенного немного выше на левой руке.
Он был утомлен, и даже быстро поднимающаяся температура не разбудила его.
Было уже позднее утро, когда наконец-то температурные скачки были взяты под контроль. В тот момент с ними уже был один из врачей, он смотрел результаты анализа крови, который был быстро прогнан через лабораторию.
– Есть несколько вещей, которые мы можем попробовать, – сказал он Курту, когда они ждали вне комнаты, пока медсестры меняли постельное белье. – Но, если честно, я не хочу пичкать его еще больше лекарствами. Он и без этого очень хорошо справляется, так что мне бы хотелось воздержаться, если он сможет.
Магнус попросил не сообщать его родителям. Это еще сильнее возбудило интерес Курта к отношениям Магнуса с его отцом, но тот сейчас был не в состоянии объяснить.
– Эти изменения в температуре, они приносят ему какой-то вред?
– Нет. Как вы знаете, мы постоянно берем анализы крови и мочи, если что-то пойдет не так, мы узнаем.
Медсестры вышли из палаты Магнуса, и Курт с врачом вернулись внутрь. Их подопечный все еще спал, вероятно, не двигаясь – только простыни под ним, халат, в который он был одет и одеяло, в которое он был завернут, были заменены.
– Когда я могу забрать его домой? – спросил Курт тихо.
Врач тепло улыбнулся.
– Дайте нам сначала стабилизировать его состояние. В данный момент он в лучшем месте на случай, если что-то случится. Как только его температура будет стабильной в течение сорока восьми часов, мы подумаем над тем, чтобы его отпустить. Но только в случае, если о нем будет кому позаботиться, чтобы он не возвращался в пустой дом, – он посмотрел на часы. – Говоря о домах, вам тоже не мешало бы поспать. Хотя бы придвиньте стул к его постели и закройте глаза на пару часов.
Валландер последовал совету.
ТРИ ДНЯ СПУСТЯ
– Это моя вина.
Магнус вздохнул:
– Единственный, кто виноват в этом – Ева. Она напала на меня.
Курт держал его пальцы, поглаживая их.
– Я не должен был отправлять тебя говорить с ней одного.
– Ты спас мне жизнь.
– Не только я.
Олофссон заходил с открыткой и связкой винограда. Он не сказал многого, лишь извинился, но хотел знать, все ли в порядке с молодым инспектором.
– Пожалуйста, перестань винить себя, – Магнус согнул пальцы, переплетая их с Куртовыми. – Я не хочу, чтобы это было между нами.
Курт смотрел на него, утопая в больших, голубых глазах, пока не отвел взгляд.
– Прости.
– Нет. Не извиняйся, – прошептал Магнус. – Я не... Это все портит, да?
– Не будь странным. Ты ничего не испортил, – свободной рукой Валландер провел по кудрявым волосам. – Я тебе докажу, когда верну тебя домой.
Медсестра на ресепшене взглянула на охапку ярко раскрашенных цветов, прокладывающих себе путь через автоматические двери, и за которыми следовала молодая женщина.
– Я могу вам помочь? – спросила медсестра с улыбкой.
– Да, – женщина тоже улыбнулась ей. – Я ищу Магнуса Мартинссона.
– Вы – семья?
– Не совсем. Я друг.
– Палата 43. Сейчас с ним его партнер, но, думаю, они не против, если вы зайдете.
Линда медленно шла по коридору. Партнер? Ей казалось, что Магнус даже на свидания не ходил, не говоря уж о девушке. Она смутно чувствовала ревность, ведь она всегда была к нему неравнодушна, хотела прийти как можно скорее, проявить внимание и принести с собой немного так нужной сейчас нежной любящей заботы.
Но, кажется, место уже было занято.
Когда она подошла к палате 43, она заглянула в небольшое окошко в двери. И улыбнулась со странным чувством облегчения. Рядом с кроватью сидел ее отец, они с Магнусом тихо разговаривали. Так вот что медсестра имела в виду под "партнером", хоть она и никогда не слышала, чтобы отец обращался к Магнусу как-либо, кроме "Мартинссон".
Балансируя цветы в одной руке, она постучала в дверь.
Курт и Магнус одновременно среагировали на звук, развернувшись. Их сплетенные пальцы были скрыты от глаз посетителя поднятой и согнутой в колене ногой Магнуса, но несмотря на то, что они ненавидели отпускать друг друга, Магнус первый разжал ладонь, махнув Линде, чтобы та вошла.
ДВА ДНЯ СПУСТЯ
Валландер задернул шторы, скрывая от взгляда дождливую ночь, и повернулся, лишь на мгновение облокотившись на подоконник.
Магнус, все еще одетый, как днем во время короткой прогулки в аптеку за таблетками, с которыми его утром отправили домой, лежал на спине в постели.
Чувствующий себя уютно в просторных, темно-синих спортивных штанах и теплой, такой же темно-синей рубашке, он ухмылялся, несмотря на утомление, подзывая Курта к себе дразнящим пальцем.
Курт осторожно втиснулся на край постели, опираясь на локоть и переплетая свои одетые в носки ступни с Магнусовскими босыми.
– Как ты уговорил их отпустить меня?
– Я сказал, что останусь с тобой на несколько дней.
Глаза Магнуса расширились.
– Правда?
– Правда. Линда сказала, что ты можешь остаться с нами, но... – он нашел руку Магнуса, прикасаясь губами к каждому пальцу. – Я не уверен, что смогу не дотрагиваться до тебя, когда ты так близко.
– Думаешь, когда-нибудь станет проще?
Курт улыбнулся.
– Да. И когда это случится, ты уйдешь.
Магнус открыл было рот, чтобы сказать что-то, но был втянут в поцелуй.
– Шшш, сейчас это не важно.
Магнус неохотно отступил. Что правда, то правда – он слишком устал сейчас для такого разговора. Один из его врачей долго объяснял, что же на самом деле происходило с ним, как яд повлиял на его организм, и что он может ожидать в течение следующих двух недель.
Его уже тошнило от того, что в него что-то запихивают и протыкают иглами. Теперь капельницы исчезли, и его отправили домой с четкой инструкцией выпивать несколько литров воды в день, не притрагиваться к алкоголю как минимум еще два месяца и много-много отдыхать. И даже лучше – Курт будет с ним пару дней. Он был неожиданно рад тому, что в его маленьком домике не было свободных комнат.
Расположив руку Курта у себя на груди, Магнус закрыл глаза. Он чувствовал тепло Курта рядом с собой, как его губы проходились по волосам.
– Останься, – прошептал он.
– Не могу, – Курт тоже говорил тихо. – А то в итоге все закончится тем, что я растяну себе шею. Эта кровать недостаточно большая для нас обоих.
Магнус сильнее сжал руку Курта, позволяя сну смыть разочарование.
Когда он в следующий раз открыл глаза, утренний свет ярко пробивался через тонкие занавески. Он почувствовал ровное дыхание Курта на своих волосах и услышал тихие похрапывания.
Он улыбнулся самому себе:
– Достаточно, – прошептал он счастливо и снова погрузился в дрему.
ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ
Магнус взглянул вверх, когда на его столе появилась чашка чая, а теплые пальцы легонько прошлись по его собственным.
– Чай.
Он улыбнулся.
– Спасибо. Это должна быть моя работа.
– Больше нет, инспектор, – Курт примостился на краешке стола. – Как все идет?
– Думаю, это прогресс. У меня есть имя.
– Явно прогресс.
– Если учитывать, что вчера у меня была только половина, то да, – Магнус кивнул.
Стук в дверь заставил Курта отвлечься. К ним заглядывал дежурный офицер.
– Старший инспектор, к вам посетитель, – сказал он, подняв бровь.
– Спасибо.
Офицер исчез, и на мгновение Курт снова обратился к Магнусу.
– Наш новый младший инспектор.
Магнус опустил голову, не уверенный что может встретить спокойный взгляд.
– Не будь к нему таким же строгим, как ко мне.
– К тебе я не был строг, – Курт рискнул еще раз прикоснуться к пальцам любовника. – Поужинаем вечером?
Подняв голову, Магнус ухмыльнулся:
– Ужин на тебе. А теперь не заставляй бедного человека ждать.