«Сказки зимнего Истада-2», день 9

[Elinchrstmas]

Название: Лучше медленно, чем никогда.
Автор:  Elinchrstmas
Персонажи: Курт, Магнус, ОМП.
Размер: мини
Фандом: Wallander BBC
Жанр: юмор, слеш, флафф
Рейтинг: R из-за Курта, которому язык с мылом помыть не мешало бы.
Саммари: Хроника одного непростого года Курта Волландера. Впрочем, у Курт Волландера все года непростые. А тут еще свалился иностранный фрукт на его голову, и всё стало еще более непросто.
От автора: огромнейшая благодарность  Трисс., которая помогла эту вещицу закончить и  Мартинссон, бесишь! за красивый арт, на который можно полюбоваться в конце фика.

Всё началось с доброго дела. Слегка подпорченного корыстными мотивами, но не лишенного благих намерений. Про то, в какие края ими дорога выстлана, Курт почему-то тогда не задумался.

Большой кусок ответственности за случившееся сразу хотелось бы переложить на Холгерссон. Сама идея оживить командный дух в полицейской стае заведомо казалась Волландеру провальной, но когда с этой целью их чуть ли не всем отделением выгнали в расположенный в непосредственной близости бар, Курт попытался откреститься срочной работой, презрением к пьянству в коллективных рядах и необходимостью немедленно убраться в доме. Наверное, стоило назвать одну из причин для правдоподобности, а не вываливать все сразу. Хитрая Лиза пообещала лишить его отдел премии и сдать, кому следует сказать за это “спасибо”. Так некрасиво подставить своих Курт не мог, поэтому пообещал явиться на мероприятие и честно отсидеть положенный для приличия срок, не изображая лицевыми мышцами неспелый цитрус.

Затея не была так уж плоха, но исполнение нещадно подкачало. Жаль, что не воскресный утренник организовали: заставили бы молодежь читать стишки, нарядили Анне-Брит белкой, на Магнуса заячьи уши нацепили. Нет, ну серьезно - хотя бы добавили нотку сюрреализма в серые инспекторские будни. Уж если впадать в маразм, то весело и по продвинутой программе. Впрочем, весь отдел планы по коллективному распитию алкоголя поддержал, и не настолько Курт был сволочь, чтобы портить кому-то праздник своим недовольством.

Практика ожидаемо обставила теорию в два счета: складывалось ощущение, что сухой закон отменили вот буквально накануне, и люди подзабыли свою меру и расстановку сил в организме. Курт сидел за барной стойкой, попивал кофе - так и быть, признаемся, с коньяком, - и наблюдал чужой праздник жизни, внимая радостной картине морального упадка.

На взгляд старшего инспектора реанимировать в деловых отношениях было особо нечего: старый костяк полицейского управления давно спелся, как ему было удобно, а особо нянчиться с новым составом ни у кого желания не возникало. Новичкам всегда приходилось нелегко - это по прошествии многих лет и закрытых дел они приобретут определенный статус и станут функциональной частью команды. А на начальном этапе от них всегда было больше проблем, чем пользы.

На памяти Курта разве что Мартинссон стал исключением из печального правила, и не то, чтобы тот не ошибался. Напротив, парень не упускал повода ляпнуть лишнее и вмешаться, куда не надо. Более того - подставлялся под критику с такой странной готовностью, что всем вокруг становилось ясно – только прицельное попадание в голову пушечного ядра может остановить Магнуса Мартинссона, решившего освоить профессию. Он собирал синяки, шел по лежащим на пути граблям - на некоторые, особенно любимые, наступая многократно - и уверенно двигался вперед.

Курт этот прогресс видел, но вместе с тем, замечая местами излишнее упрямство парня, пытался вложить в его голову не только профессиональный опыт, но и правильно откалиброванное личное отношение к рабочим моментам. Вроде того, что здесь нужно проявить больше такта, тут - поменьше амбиций, а там - не быть такой сентиментальной тряпкой, включить смекалку и соображать быстрее, Магнус, бога ради, быстрее. Оперативная деятельность требует оперативности, иначе бы ее так не назвали. Но прежде думай, а потом делай. И не смотри на начальника большими сомневающимися глазами. Курт хотел, чтобы парень перенял его опыт, но опыт без боя перениматься не спешил, и по этому поводу они часто ругались. А не потому, что не могли работать вместе, как думалось Лизе. Работалось им как раз прекрасно, особенно если Магнус внимал советам и вместе с тем думал своей головой. Лучшего напарника представить было сложно: молодой, быстрый, технически подкованный, разбирающийся во всех этих современных направлениях и имеющий свежий взгляд на вещи - Мартинссон идеально дополнял слабые стороны Волландера. Может быть, зря Курт иногда так наседал на него с ценными указаниями, но Магнус не жаловался.

Впрочем, в нерабочей обстановке у них тоже сложились вполне приятные отношения, почти приятельские, только выражались они своеобразно - в форме незатихающих споров и взаимных подначиваний. Вечное противостояние делало их полемику интересной и вносило разнообразие в ежедневную рутину. А Лиза этого по-женски не понимала, и считала, что они втайне мечтают друг друга придушить.

Этой осенью Академия прислала целый выводок желторотых выпускников, и троих из них по несчастливому року судьбы занесло в отдел Волландера. Ребята, выражаясь образным языком, не прижились в специфическом климате, созданном Куртом, словно мексиканские кактусы, высаженные в тайге, и грозились загнуться в самом скором времени. Волландер в привычной для себя манере несколько раз отчитал юнцов, ткнул носом в неаккуратность при заполнении бумаг, вылил на голову тираду о безответственном подходе к заданиям. Ничего особенного, в общем-то, вправил мозги и не более того. Но зеленые искатели справедливости повели себя совершенно неподобающим для взрослых людей образом – пошли к Лизе и нажаловались на куратора. Неужели эта мудрая женщина всерьез надеялась, что совместная вечеринка может что-либо поменять? Кроме того, что теперь Курт обладал сверх-ценной информацией о цвете лифчика своей стажерки.

Ярко-розовая каемка на загорелой коже, сверкавшая в глубоком декольте, отпечаталась в сознании Волландера сразу же, как только девушка подошла к нему. Он вежливости ради послушал неубедительную лесть о том, в каком восхищении она пребывает и от практики в полиции, и от него, Курта, в частности. По словам ее выходило, что работать под руководством Волландера - неземное удовольствие, и странно, что еще очередь из желающих на улице не выстраивалась. Потом девочка не в тему спросила, как он собирается проводить праздники, похлопала обильно накрашенными ресницами и повела плечиком. Розовая молния снова мелькнула перед глазами. Сделав вид, что намек был не понят, Курт передал ее в руки вовремя подвернувшегося Магнуса. Благо, у того опыта общения с женским полом было предостаточно. Больше, чем нужно, и чем следовало получить за 24 года, как думалось Курту.

Женским вниманием Мартинссон был избалован. За статным Магнусом время от времени в прямом смысле бегали какие-то девицы: подбрасывали записки и сувениры на стол, пытались забрать с работы, а одна состоятельная леди, проходящая свидетельницей по делу о краже предметов искусства из особняка экс-супруга, не постеснялась предложить Мартинссону немедленно сменить род деятельности и передислоцироваться в ее спальню. Даже присутствие Курта в комнате ее не смутило. К чести Магнуса, на столь заманчивые предложения он отвечал категорическим отказом и благопристойно вспыхивал ушами. Конечно, это было странно, что при таком изобилии Мартинссон все еще не нашел себе девушку.

Курт неспешно потягивал кофе и думал, с какой стати его потянуло на размышления о Магнусе. Возможно, сам горьковатый кофейный запах вызывал ассоциации с этим странным парнем. Неплохо было бы глотнуть чего-нибудь покрепче, но Курт всегда предпочитал выпивать в одиночестве, к тому же завтра ему предстояло проснуться ни свет, ни заря и встретить Линду с утреннего поезда. Можно было бы отправить за ней такси, но он не мог отказать себе в исполнении сентиментального порыва. Курт уже представлял себе картину: утренний перрон и его девочка с тяжелой дорожной сумкой через плечо – разве можно доверить такое чудо какому-то неизвестному таксисту? Сама мысль о том, что Линда решила приехать в Истад перед Рождеством, превращала грозного инспектора в отца, истосковавшегося по общению с дочерью.

Променять всё это на стакан крепкого виски и головную боль на завтрак он не собирался, поэтому единственным доступным для него развлечением сейчас было сомнительное караоке в исполнении дуэта патрульных. Курт пробовал раздражаться на громкую музыку и пластиковую мишуру, развешанную под потолком, но задумчиво-мечтательное настроение не позволяло и этого.

Пару раз к нему подходил подозрительно веселый Найберг и справлялся насчет праздничных планов, даже что-то предлагал - по всему было видно, что настроение у судмедэксперта вполне благодушное. Они говорили о Линде, о женщинах в целом и о присланных курсантах. Свен полученным из Академии подарком был очень доволен и без зазрения совести сваливал на новенькую всю отчетную писанину, так как при виде трупа девушка предпочитала сваливаться в обморок. В том, что Волландеру в очередной раз подсунули бракованных ребят, Найберг сомневался. Он считал, что Курт просто не умеет их правильно использовать и вместо этого по своей старческой наивности пытается чему-то научить.

Когда кто-то обнял его за плечи, навалившись всем весом на спину и чуть не скинув с табурета, Курт даже выругаться толком не успел. Он уже хотел спихнуть с себя наглеца, но вовремя повернул голову и наткнулся взглядом на острый подбородок Магнуса на своем плече.
- Привет, - выдохнул Мартинссон.
- Привет, - отозвался Курт, приподнимая бровь. – Ты как? – единственный вопрос, который пришел ему в голову, хотя дыхание Мартинссона и без того отвечало за него – «отлично!».
- Тебя вот нашел, - Магнус улыбнулся так, словно это было самое знаменательное достижение в его жизни.
Волландера это позабавило, ему еще никогда не приходилось видеть коллегу настолько удаленным от состояния трезвости.
- Зато даму свою где-то потерял, - Курт видел, как буквально на глазах угасла улыбка Магнуса, словно кто-то выключателем щелкнул.
- Не надо, - Мартинссон отстранился, с трудом обогнул Волландера и прислонился спиной к барной стойке. - Больше никаких женщин сегодня.
- Что за женоненавистнические призывы? – возмутилась подошедшая к ним Лиза. - Курт, - она отсалютовала ему бокалом с чем-то крепким.
- Я не женено… не про вас, Лиза, - смутился Магнус и нахмурился еще больше. – Это о другом.
Курту хотелось узнать, чем его так расстроила девушка, но в присутствии Лизы такие разговоры лучше было не заводить. Мужская солидарность и всё такое.
Холгерссон окинула взглядом слегка покачивающуюся долговязую фигуру.
– Думаю, тебе не только с женщинами пора завязывать на сегодня, – Холгерссон положила ладонь Мартинссону на плечо. - Давай-ка мы отправим тебя домой?
Магнус задумчиво посмотрел на ее руку, на Волландера, затем устало и как-то обреченно вздохнул.
- Такси вызовите?
- Да-да, - Лиза уже хотела окликнуть бармена, но тут голос подал Курт:
- Не надо, я отвезу.
Предложение было настолько неожиданным, что в глазах Мартинссона даже появился намек на трезвое восприятие мира, а Холгерссон с подозрением покосилась на чашку Курта - кто-то явно подмешал туда пару ложек рождественского чуда, иначе такое поведение объяснить, по ее мнению, было невозможно.
- Ладно, - неуверенно кивнула Лиза. - Магнус, ты как?
Сейчас присутствие Мартинссона в баре было далеко условным, исключительно телесным. Мыслями он витал где-то далеко, продолжая восхищенно рассматривать решившего его подвезти Курта.
“Дождался благодати от начальства, - сочувственно подумала Лиза. - Парень весь встрепенулся и засиял от такой малости”.
- Я? Отлично, - резюмировал Магнус, оттолкнулся от стойки и поплыл в сторону выхода.
Лиза с улыбкой наблюдала, как Курт ловит Магнуса за локоть и уговаривает сперва все-таки забрать и надеть их куртки, а уже потом выпадать из уютного бара в объятия холодной шведской зимы.

В пути до машины Магнус смело сражался с безжалостной гравитацией. То и дело цеплялся за Курта, смачно ругаясь и путаясь в своих длинных ногах. Он напоминал олененка Бэмби, впервые попробовавшего что-то покрепче ключевой водицы. Было по-декабрьски темно, вьюжно и хотелось спать, несмотря на выпитый кофе. Пока машина завелась, пока прогрелась, олененок на пассажирском сидении успел замерзнуть и уснуть, но стоило печке вернуть в салон тепло, как Магнус сладко почмокал губами и сполз вниз по спинке сидения, собираясь задремать в более удобном положении. Волландер почти с умилением посмотрел на сладко посапывающего Мартинссона и задался вопросом, с чего воспитанный паренек так набрался.

Дорога обещала быть скользкой, да и мало ли кому придет в голову сесть пьяным за руль в эту ночь - Курту не хотелось отвечать за последствия чужой безалаберности, поэтому он еще что-то проворчал про мальчишек, которые пить не умеют, и, тяжело пыхтя, полез через спящее тело за ремнем безопасности. Курт почти добрался до цели, как вдруг замер. Его полицейское чутье зашептало, что что-то не так, в машине стало подозрительно тихо, и Волландер бросил осторожный взгляд на Мартинссона. По удивленно распахнутым глазам, наблюдавшим за ним с внимательностью замершего в свете фар животного, было очевидным, что парень больше не спит. И, кажется, не дышит. Просто неотрывно смотрит на него, как чуть раньше, в баре, и у Курта от этого взгляда весь пласт природной интуиции кричал о том, что вот именно с Магнусом “что-то” сильно не так.

По щекам Мартинссона неравномерно расползался румянец, лихорадочный блеск голубых глаз гипнотизировал, пробираясь в самую душу, и Курту понадобилось время, чтобы понять, что он делает - навис над пьяным коллегой и бесстыже его рассматривает. Не столько коньяка было в том кофе, чтобы начать засматриваться на Мартинссона, и тем не менее. Курт быстро щелкнул ремнем Магнуса, пристегнул свой и, делая вид, что шея в правую сторону у него больше не поворачивается, тронулся с места.

Молчания Магнуса хватило от силы на минуту, а потом он защебетал что-то про праздники и каникулы, и новогодние украшения из детства, и почему-то про Найберга с Анне-Брит. Мартинссон никогда не был ценителем тишины, но тут его буквально прорвало на поговорить. Курт почти не слушал - он следил за дорогой и успокаивал дыхание. Магнус, всегда старавшийся выглядеть более солидным и взрослым, чем он есть на самом деле, вдруг растаял, словно был лишь выдумкой самого Курта. На месте показательно сосредоточенного коллеги появился не в меру общительный юноша, который выглядел даже моложе своих лет и пытался за полчаса затронуть тысяча и одну отвлеченную тему. И не было повода его ставить на место, и не за что было одернуть, да и не хотелось, собственно говоря. Курт прислушался: Магнус рассказывал про какой-то фильм, восхищенно жестикулируя и не требуя от собеседника даже самой примитивной реакции на свои реплики. Парень то и дело проглатывал окончания, не заботясь о том, понимает ли Курт сказанное - он словно опасался умолкнуть и не произнести больше ни слова.
Магнус, охваченный непонятным возбуждением, продолжал выкладывать всё, что считал необходимым сообщить Курту его пьяный мозг:
- Представляешь, Камилла ко мне приставала, - поделился он.
- Мне посочувствовать или позавидовать? – усмехнулся Курт.
- Наверное, первое. Но это она не серьезно. Расстроилась, что ты ее послал. И кстати, переводить стрелки на меня было крайне бесчестно. Мало я от Курта Волландера на работе получаю, так еще и с влюбленными в него девочками должен на досуге разбираться, - начинающий трезветь Магнус так забавно ворчал, что Курт даже не хотел его перебивать. - Я целый час слушал оды в твою честь. Она такая настырная, ты бы знал - допытывалась, как лучше к тебе подкатить.
- Ты же не сдал личные тайны любимого начальника?
- Нет, я их собираю, чтобы в один прекрасный момент использовать в своих интересах, - съязвил Магнус.
- Это подло, Мартинссон, я же тебе доверяю. И мне не нравится, что ты контролируешь мою личную жизнь.
- Я не контролирую, а фильтрую. Будь я женщиной, я бы не надел белье цвета фуксии под черное платье с таким вырезом.
На такое сенсационное заявление Курту нечего было ответить.
- Ты считаешь, она симпатичная? - вдруг спросил Магнус и посмотрел на Курта как-то по-особенному.
Волландер даже от дороги отвлекся, чтобы удивленно глянуть на Магнуса - настолько серьезным был голос парня, словно он спросил Волландера о чем-то действительно важном. Не могло ли получиться так, что Магнус сам положил глаз на Камиллу? Тогда и алкогольный загул, и внезапную чувствительность парня легко объяснить.
- С каких это пор тебя интересует мое мнение по этому вопросу?
- Сегодня интересует, - настаивал на своем Мартинссон, и это действительно походило на ревность.
- Не знаю, Магнус. Она у меня практику проходит, я не думал о ней в подобном ключе, - уклончиво пробормотал Курт, выкручивая руль и с радостью понимая, что до дома Магнуса осталось ехать всего пару кварталов. Затронутая тема ему категорически не нравилась.
- А она о тебе думает. В ее представлении ты прямо идеал мужчины, - Магнус тяжело вздохнул. - Что будешь делать, если... Когда она позовет тебя на чашку кофе?
- Не позовет, не настолько глупа - ей еще рекомендательное письмо получить нужно, - Курт решил не говорить, что его уже попытались пригласить. И не только на кофе.
- А если все-таки позовет? - спросил Мартинссон, не торопясь выходить из машины, хотя они уже не первую минуту стояли перед его домом.
Насколько знал Курт, тот достался парню в наследство от тетки, что лишний раз доказывало - леди становились щедрыми и безвольными, стоило Мартинссону посмотреть на них дольше пяти минут. И только карьеризм мог оправдать Камиллу в том, что она прошла мимо такого парня и заинтересовалась его немолодым коллегой.
- Я не соглашусь, Магнус. В женщине должно быть что-то помимо внешней привлекательности и розового бюстгальтера, чтобы с ней хотелось проводить время, - осторожно подбирая слова, сказал Курт и решил закончить этот сомнительный разговор на оптимистичной ноте. - Тем более, что лучший кофе для меня готовишь ты, - признался Волландер и кинул томный взгляд на Магнуса, с трудом сдерживая желание прыснуть от смеха. - Зачем мне женщины?
А Магнус смотрел на него странно, и это был один из тех моментов, когда Курт не мог прочитать по его лицу ничего, ни единой идеи, о чем сейчас мог бы думать Мартинссон.

- Я тебя поцелую, - посчитал нужным предупредить парень.
Не дожидаясь ответа, он ловко извернулся в кресле, и в следующую секунду Курт почувствовал на своих губах горячие губы Магнуса. Неподготовленный к отступательным маневрам в ограниченном пространстве салона, Курт сперва растерялся, попробовал сильнее вжаться в кресло и, когда на его шею легли знакомые ладони, изумленно вздохнул. Боже, какой это было ошибкой он осознал тут же. Курт никогда бы не подумал, что гомосексуальные шуточки когда-нибудь заведут их так далеко. А почувствовать язык Мартинссона у себя во рту - это было достаточно далеко от того, что Курт назвал бы дружеским общением. И пьяный поцелуй от Магнуса точно не входил в первую сотню вещей, которыми мог закончиться сегодняшний вечер. Парень, кажется, несколько увлекся, но довольно быстро хмельной туман в его голове рассеялся, и Магнус с ужасом понял, что натворил. Не поднимая на Курта глаз, он шепнул неразборчивое «черт, прости» и быстро выскочил из машины.

Ошарашенный Волландер смотрел, как Мартинссон, забыв о дорожке, чешет к крыльцу через сугробы, размахивая руками в поисках равновесия и по колено утопая в самых глубоких местах. За Магнусом уже закрылась входная дверь, а Курт все еще чувствовал его вкус на языке. Это было до одури странно. Именно странно и непонятно. Он вытер губы тыльной стороной ладони, но они все равно горели, словно он только что попробовал что-то острое. К счастью, они с Магнусом жили в одном районе, потому что дорогу домой Курт не помнил напрочь, а значит проделал на полном автомате и только благодаря удачному стечению обстоятельств не встретил утро в занесенном снегом кювете.

***

Сперва Курт думал, что следующие несколько дней очень кстати оказались выходными, и приезд Линды отвлёк его от мыслей об интересной манере Мартинссона желать спокойной ночи. Тем не менее, совсем отбросить свежую информацию касательно предпочтений Магнуса было выше его сил. А сам Мартинссон делал вид, что никакого Курта Волландера в его жизни нет - отказывался поднимать трубку и не отвечал на сообщения. Курт даже думал съездить к нему домой и поговорить – в конце концов, мало ли что на пьяную голову люди делают, не за чем так корить себя, - думал Курт и по понятным причинам вспоминал Калле.

Свидетелей не было, а они со временем сделают вид, что того вечера вообще никогда не случалось. И все-таки Курт решил, что не следует смущать парня сильнее и ставить в неловкое положение. По непринятым звонкам тот должен был догадаться, что Курт совершенно не против пойти на мировую и не собирается убивать Магнуса за внезапное обострение дружелюбности. Вернувшись после праздников на работу, Волландер понял, что проблема гораздо серьезнее, чем он предполагал.

Мартинссон не удосужился даже посмотреть ему в глаза - тут же попытался уволиться, тихо собрав вещи, пока Волландера не было. Потрепанный больше обычного, Курт пробежал глазами оставленное на столе заявление и покосился на пустующее место.

По сосредоточенно-помятому виду Волландера можно было сказать, что пока все остальные праздно отдыхали, он в одиночку сокращал преступность Швеции до нулевой отметки, побеждал мировое зло и рубил головы драконам. Найберг ставил под сомнение как количество драконов, так и их наличие. Больше напоминало последствия сражения с зеленым змием, но эту версию Свен тактично не озвучил. Курт посидел несколько минут за столом Магнуса, молча встал и, ни с кем не прощаясь, истаял в январской метели.

Коллеги забеспокоились. Немалая часть аудитории ратовала за политику невмешательства и жаждала зрелищ. Тут кто-то не к месту благородный высказал предложение, что стоило бы позвонить Мартинссону и предупредить его о надвигающейся буре. Мысль была разумной, пришлось соглашаться. Пока решали, кому придется стучать на начальника, тот объявился сам. И не один. Чуть ли не за руку притащил вяло упирающегося Мартинссона к его законному рабочему месту, сходил за заявлением и на глазах у покрасневшего Магнуса порвал бумагу пополам и потом еще раз. И еще раз пополам. По пути в свой кабинет он смахнул оставшиеся клочки макулатуры в урну. Те, медленно кружась в воздухе, как бы свидетельствовали о тщетности попыток молодого инспектора к бегству.

Никто не допытывался у Магнуса, чем Курт его запугал. К чести Волландера, он и не орал на парня вовсе. Лишь доступно втолковал, что потраченные на обучение Магнуса нервы и силы ему, уставшему от человеческой инфантильности начальнику, никто компенсировать не собирается, поэтому черта с два тот имеет право срываться с места, руководствуясь какой-то своей мимолетной прихотью. И из него выйдет чертовски плохой полицейский, если он позволяет душевной слабости перечеркнуть то, чего он достиг за несколько лет. Исполнение долга должно стоять превыше всего, и только после, если останется время - личные привязанности. На эту тему Курт мог распространяться бесконечно долго, подтверждая теорию красочными примерами из личной жизни.

Где-то в этой мешанине слов о чести, долге и гормональной неадекватности Магнус, по-видимому, увидел намек на заботу и теплое расположение к себе. Переводить на общечеловеческий язык ту бранную манеру, в которую Курт имел обыкновение облачать свои симпатии, он за время работы все-таки научился.

"Чувства, или что там у тебя зашевелилось по молодости лет, улягутся, надо жить дальше, надевай ботинки, иначе окажешься на работе в носках", - к этому вкратце сводилась проникновенная получасовая речь Курта. В машине Волландер вкратце успел объяснить, в чем, на его профессиональный взгляд, состоит разница между влюбленным лицеистом и инспектором полиции - для закрепления эффекта, так сказать. И если Магнус так уж его боится, то со своей стороны Курт готов пересмотреть манеру поведения и быть более терпимым к действиям младшего коллеги. Разумеется, кроме тех случаев, когда тот откровенно косячит.

После этой попытки к бегству Мартинссона резко покинуло чемоданное настроение, более того – он даже худо-бедно смирился со своим положением. Смирился, но смотрел на Курта, как бывшая жена, которой тот долго не давал развод. Его взгляд вопрошал – зачем ты мучаешь и себя, и меня? Ты знаешь сам, что наш союз был ошибкой с самого начала и пора разойтись, не причиняя друг другу большей боли, чем мы уже причинили. К великой радости Волландера, повторять словa Моны Магнус не спешил, как и не стремился сбегать от него к загорелым гольфистам. Это была приятная новость. Представлять, как ради кого-то другого Мартинссон будет засиживаться дотемна и ночами портить зрение за компьютером, Волландер был не готов.

Через месяц Магнус совершил новую диверсию с целью исчезнуть с глаз Курта на максимально долгий срок. Все думали, что это грипп, но Курт-то знал! Даже лично отправился проверить симулянта. Для маскировки пришлось изобразить высокую озабоченность состоянием Мартинссона, заехать в супермаркет и купить апельсины. Впрочем, даже симулировать обострение хитрости Магнус как следует не научился. Совершенно неприспособленный к жизни объект. Парень заболел по-настоящему, потому что так натурально изображать высокую температуру можно только имея высокую температуру, а также горящие щеки и слезящиеся глаза с немой мольбой добить и прекратить мучения бренного тела.

Затолкав Мартинссона обратно под одеяло и критично осмотрев прикроватную тумбочку с какими-то леденцами, Курт рванул в аптеку. Оттуда позвонил Линде и долго расспрашивал, чем сейчас лучше лечить гриппующего молодого мужчину, потому что он сам считал панацеей от всех недугов аспирин. Вдруг организм Мартинссона не верит в эту древнюю магию? Линда диктовала ему труднопроизносимые названия, которые тут же передавались аптекарю-консультанту. Спрашивать, с какой стати папа ухаживает за разболевшимся Мартинссоном, Линда не стала.

Как и ожидалось, лечиться и выздоравливать Магнус не желал. Но Курт был иного мнения – он не позволил ему уволиться, а уж загнуться от глупой инфекции не даст тем более. Ради такого он даже не поленился провести еще несколько вечеров, внимательно следя за тем, чтобы Мартинссон питался чем-то кроме чая и проглатывал нужные лекарства. Вернувшийся в сознание Магнус с интервалом в полчаса порывался отправить Курта восвояси, но в его состоянии легче было подчиниться неумелой заботе, чем выставить упертого Волландера за дверь.

Магнус недовольно ворчал, что и в собственном доме ему покоя нет, что он финансово возместит траты на медикаменты и продукты, что он в состоянии сам налить себе стакан воды, на что Волландер ласково просил его заткнуться.
- Заразишься, - наконец гнусаво предупреждал Магнус, за что спустя неделю получил от Курта прозвище «пророк хренов».

Волландер закинулся аспирином, позвонил Лизе и уснул, с головой укрывшись одеялом.
Когда тем же вечером в его дверь заколотили с нечеловеческим старанием, он даже в глазок смотреть не потрудился: просто открыл ее и позволил пройти мимо себя нагруженному пакетами Магнусу. Тот сочувственно покачал головой, оглянувшись на закутанного в плед Курта, и скрылся в кухне.
- Заразишься, - передразнил его Волландер, скорчив мину.
Вернувшись в спальню, он упал носом в смятую подушку и с удивлением обнаружил, что его совершенно не напрягает присутствие Мартинссона в доме. Курт слушал, как Магнус хозяйничает на кухне, и, несмотря на тяжелую голову и саднящее горло, чувствовал себя лучше. Пусть парень всего лишь возвращал долг, но это было приятно.

В какой-то степени Магнус занял место генератора духовных сил, опустевшее после переезда Линды на север Швеции. В то же время Курт никогда не задумывался над тем, каково это - иметь сына, и теперь тоже плохо это себе представлял. По-честности, он и с воспитанием дочери справлялся плохо. Хорошо, что она сама по себе такая прекрасная выросла и воспиталась в замечательного человека. Хотя мамина рука в формировании личности все-таки чувствовалась: Линда заботилась о папе с тактичностью носорога на водопое, пренебрегая всем незначительным и ненужным, благодаря весомости своих неоспоримо правильных суждений. А Магнус, напротив, казался глотком свободы и порывом свежего ветра в запертом на зиму доме: Курту хотелось шевелиться, что-то делать, пока тот его удивлял, шокировал и раздражал. Чтобы не стыдиться обленившегося тела, пришлось заняться собой и приобрести абонемент в бассейн. А еще освоить гугл, чтобы не строить слишком умный фасад на лице при упоминании современных словечек, которыми кишела речь Мартинссона. Зато какое поистине божественное наслаждение испытывал Курт тогда, когда Магнус слушал его со всем восхищением и внимательностью, на которые способен инспектор, совсем недавно потерявший приставку “младший”. От собирания мозаики по имени Магнус Мартинссон Курт получал какое-то свое, тайное, до некоторой степени интимное удовольствие, если учесть отправную точку возникновения столь особого интереса. Не такой ханжой был Волландер и не так часто его целовали люди модельной внешности, чтобы по щелчку пальцев у него получилось забыть поступок Мартинссона.

В нескольких кварталах от участка открылось небольшое кафе, где в обед можно было перехватить вкусные сандвичи и приличный кофе. Как и о многом другом, об этом Курт узнал от Магнуса. Он вообще много нового от него узнавал: чем живет молодое поколение, что считается модным и что сам Магнус находит занятным и увлекательным. Мартинссон не относился к тому типу людей, которые рассказывают о себе взахлеб, стоит только намекнуть им на свою заинтересованность. Он мог говорить о чем угодно, но редко рассказывал о личном. Курт собирал его биографию по случайно оброненным фразам, разрозненным фактам, по воспоминаниям, которыми тот иногда делился. Это случалось в те редкие моменты, когда Мартинссон чувствовал себя достаточно расслабленным в присутствии Волландера, чтобы не зажиматься и не осторожничать. Если обходить редкие темы, неловко повисающие между ними в воздухе, их общение можно было назвать безусловно приятным. Впрочем, Волландер не был бы старшим инспектором, если бы не догадывался о том, что хочет сказать Мартинссон раньше, чем нужные слова сформировались в кудрявой голове. Годы копания в человеческой психологии, и всё такое.

Рождественскую любвеобильность Магнуса он давно списал на количество выпитого и уютную беседу, которая завела их не туда. Но почему-то именно спустя полгода после случившегося Магнус решил перед Куртом извиниться, поклялся, что не понимает, что на него нашло, и впредь пообещал быть сдержанным в употреблении алкоголя.

И как бы между прочим признался, что мужчины ему нравятся больше, чем женщины, и что он никак не хотел оскорбить своими действиями Курта. И вины Волландера в том нет, что Магнус находит его привлекательным и без должного контроля со стороны головного мозга тут же принимается ему эти симпатии выказывать самым очевидным образом. Последнюю тираду Магнус адресовал скорее своему кофе, чем сидящему напротив мужчине. Ожидаемо, кофе ничего ему не ответил.

Никакой новой, шокирующей информации в признании, запоздавшем на многие месяцы, Курт не усмотрел и в целом плохо понимал, из-за чего тут следует драматически прятать глаза. Какая-то доля секунды потребовалась ему на то, чтобы обхватить чужую чашку ладонями, а заодно и накрыть неожиданно холодные пальцы Магнуса своими. И пусть Мартинссон сделал вид, что собрался незамедлительно грохнуться в продолжительный обморок - Курта подобная реакция совершенно не стесняла. Если хочет, пусть падает. Волландер не мог понять и принять слепой погони за деньгами, жестокого обращения с детьми и женщинами, бесчеловечности и бессердечности людской натуры. А с чужой ориентацией у него проблем не было. Только со своей были, но это уже совсем другая история.

Может, фокус был в том, что Курт сам не притворялся в присутствии Магнуса? Тот знал не понаслышке, что сулит непростой характер Курта и притом все равно продолжал зависать с ним в свободное время. С этой точки зрения Магнус, конечно, был порядочным извращенцем. Без всяких там оправданий. И то, что он на мужиков иногда заглядывался, тут было не при чем.

В общем, буря потихоньку улеглась. Как и обещал, Курт стал осмотрительнее в своих словах, старался чаще вытаскивать Магнуса на выезды, подсовывал дела поинтереснее - здесь очень пригодились праздношатающиеся стажеры, на которых спихнули все остальное - и пытался увести мальчика от рутинной каторги, чтобы голова у него была занята работой, а не другими глупостями. Он на самом деле сочувствовал парню и старался поддержать его своими способами, которые варьировались от "прикрикнуть" до "пошли выпьем". Отбрасывая в сторону чувство некоторой непривычности нежно-голубого оттенка, Волландер знал, что с Магнусом может быть вполне здорово зайти после работы в бар и потом за оживленной беседой добраться до дома, прогуливаясь по улочкам родного Истада. Мартинссон вел себя как совершенно нормальный мужчина, и ничем не выдавал своего особого расположения к начальнику. Если бы не та корпоративная слабость, Волландер ни за что бы не догадался и не узнал всей правды. Ну, и льстило Курту внимание и восхищение славного паренька, он даже орал на Мартинссона в щадящем режиме.

Портили идиллию лишь фантастические по своему содержанию сны, что порою имели наглость тревожить ночной покой Курта. Ему вдруг вспоминалась та магия момента, свет рождественских гирлянд, проникавший в машину, и прехорошенькое лицо Магнуса в нескольких сантиметрах от его собственного. Он словно возвращался в тот вечер, но мог бесконечно долго ожидать активности Мартинссона - тот только и умел, что пялиться взглядом, полным невысказанной тоски и затаенной надежды. В какой-то момент Курт не выдерживал, глядел на призывно приоткрытые губы, наклонялся и сам целовал их. Действовал на опережение, так сказать. И просыпался в холодном поту. Дожил. На пятом десятке видеть сны про своего подчиненного. Наверное, надо было устраивать личную жизнь после развода, а не сублимировать ее в работу. Теперь вот разбирайся с играми разума.

На выстроенных заново отношениях почти дружеского доверия и взаимного уважения они доработали до середины мая, а потом налаженная Куртом система общения дала сбой.

***

С самого утра день не задался. Стоило появиться в фойе, как Лиза тут же увела его к себе в кабинет, где с большой тщательностью прополоскала ему голову грядущей аттестацией сотрудников. Еле живой Курт выполз в главный зал, чтобы поздороваться с Магнусом, а соответственно и своим долгожданным кофе. Но Мартинссон был занят - его окружили трое мужчин перекаченного вида и наперебой ему что-то объясняли.
- Фитнес-центр сгорел или кого-то зашибло штангой? Что здесь забыла толпа культуристов? - вяло спросил Курт у Анне-Бритт.
- Нет, все гораздо интереснее, - она улыбнулась, отвлекаясь от записной книжки, - Танцоры приехали на гастроли из Стокгольма. И пока они вечером гуляли по городу, кто-то обчистил их гостиничный номер.
- Эти танцоры будто вагоны ночами разгружают, - Курт критичным взглядом осмотрел компанию атлетов - на их фоне от природы стройный Магнус смотрелся задохликом.
- В мужской стрип-пластике ценится неестественная мышечная масса, - зардевшись, заметила Анне-Бритт и подняла трубку, чтобы ответить на поступивший звонок.

Волландер понял, что кофе в ближайшее время ему не видать. Подходить к Мартинссону сейчас было опасно во всех смыслах.

Знакомым стуком отбарабанили по косяку и скрипнула дверь, сообщая, что в кабинете он больше не один. Курт надеялся, что если не обращать внимания на вошедшего, тот поймет всё без слов и уберется куда-нибудь далеко. Неизвестный тактично покашлял. Магнус. Этого дурным настроением не отпугнешь.
Курт недовольно посмотрел на парня. Рядом с Магнусом топталось нечто высокое и настолько широкоплечее, что Волландер по сравнению с ним почувствовал себя маленьким и круглым хлебобулочным изделием.
- Давай ты без меня разберешься со стриптизерами? – попросил Волландер, потеряв всякий интерес к стоящей перед ним парочке.
- Курт, - настойчиво обратился к нему Мартинссон.
- Магнус? – в тон ему откликнулся Волландер.
- Это - Джеймс Хант – тот самый полицейский из Мельбурна. Помнишь? - и, не обнаруживая признаков понимания на лице Курта, продолжил. – Программа по международному обмену. Лиза в прошлом месяце говорила.
- Да-да, - Волландер устало потер переносицу, припоминая, что Холгерссон просила его быть повежливее с иностранцем. И он обещал хотя бы попытаться, поэтому заставил себя обойти стол и протянуть гостю руку. – Приятно познакомиться с Вами, мистер…
- Хант, сэр. Джеймс Хант, - ответил парень, немилосердно сжав руку Волландера в своей - тот постарался не скривиться от крепости рукопожатия.
- Ко мне лучше обращаться по имени. Курта будет вполне достаточно.
- Хорошо, сэр.
Волландер глянул на него пристально, пытаясь понять, издевается он или нет.
- Просто Курт, без сэра.
- Я понял, герр Курт. Для меня большая честь оказаться именно в вашем отделе.
Может быть, он плохо понимал язык или страдал каким-нибудь видом умственного расстройства? Курта поразил рост парня – даже Магнус ему уступал, что уж говорить о Волландере, которому пришлось задрать голову, чтобы как следует рассмотреть лицо Ханта. А потом брови Курта сами собой поползли вверх - как это «в его отделе»? Как Лиза хочет, чтобы они справлялись с работой, если помимо трех курсантов, завершающих практику, на него теперь возложена ответственность за этого заморского буйвола?
- Разве вас определили не к судмедэкспертам? - улыбнулся Волландер. - У нас в отделе нет свободных вакансий.
Магнуса передернуло от его не предвещавшего ничего хорошего оскала, но Джеймс особой чувствительностью не страдал, а потому легко улыбнулся в ответ.
- Нет, сэр. Это не моя специализация.
Только сейчас Курт заметил, что Магнус неотрывно наблюдал за Хантом – смотрел пристально и с плохо скрываемым интересом. Зная о вкусах Мартинссона, это сразу показалось тревожным сигналом. Впрочем, почему именно тревожным, Курт объяснить себе не смог.
- Хорошо, - задумчиво сказал он, хотя ничего хорошего кругом себя не видел. - Разберёмся.

По прошествии многих лет Курт не мог вспомнить хотя бы какого-нибудь серьезного дела, которое им довелось расследовать при участии Ханта. Ни одной смерти при подозрительных обстоятельствах, ни одной крупной кражи или погрома. Даже цыганский поселок и лагерь эмигрантов не доставляли неприятностей. Тишь, гладь, да тоска зеленая. Криминальная прослойка общества словно затаилась и отложила реализацию зловещих планов на более прохладное время года. Солнце подзабыло, что светит над Швецией, а не над Апеннинским полуостровом, и заставило термометры показывать рекордные для их полосы температуры. В течение июня и июля жара стояла такая, что жители Истада всерьез затосковали по пронизывающим осенним ветрам, устав мариноваться в неподвижном горячем воздухе.

Кондиционеры в отделении работали из рук вон плохо. По личным ощущениям Курта, их и вовсе не существовало. Жалкие призраки вентиляции. Зато Мартинссон пофлиртовал с кем-то в хозяйственном отделе и выбил на их сравнительно небольшой коллектив сразу три настольных вентилятора, что было настоящей роскошью. Криминалисты повозмущались, но Магнус вполне справедливо осадил Найберга: мол, у вас внизу и так не субтропики. Перетерпите. Преисполненный гордости Мартинссон водрузил один из агрегатов на свой стол и оказался потерян для общества. Всю летучку он нежился под прохладными потоками воздуха и блаженно молчал. Судя по всему, он считал свой долг перед сотоварищами выполненным и не напрягался. Искусственный ветер художественно трепал его кудри, заодно выметая из симпатичной головы лишние мысли. То есть вообще все. При своей внешности Магнус мог себе позволить быть не обремененным гениальными идеями. Для этого у них был Курт Волландер. Мартинссон так откровенно наслаждался происходящим, что даже глядеть на него было как-то неловко: будто подсматриваешь за приватным эротическим шоу. Курт честно старался не замечать разворачивающегося перед ним бесстыдства, но не мог же он ходить по кабинету с закрытыми глазами - взгляд сам как магнитом притягивался к Магнусу. И это очень отвлекало и снижало эффективность совещания. Тем не менее, Курт, будучи профессионалом, довел дело до конца и, раздав последние указания, подошел к Магнусу:

- Я тебя не мешаю?
Чертов Мартинссон даже не отвлекся, будто Курт обращался и не к нему вовсе. Еще минут десять, и Магнус обязан был бы жениться на вентиляторе - их отношения давно вышли за рамки приличия.
- Нет, - запоздало откликнулся Мартинссон, но продолжил, приоткрыв рот, подставлять лицо свежему ветру. - У тебя есть для меня задание?
- Где Хант?
- Не знаю. Где-то в управлении.
- Разве ты не должен за ним присматривать?
- Ты его видел? Он сам за кем хочешь присмотрит. Это что? Мое задание? Следить, чтобы Хант не потерялся?
- Ты вообще уловил хоть что-то из того, что я говорил?
- Ну да.
- И?
- Ничего важного или относящегося ко мне.
- И ты это расслышал за шумом вентилятора?
- Он мне не мешал.
- А мне мешал. Если тебе так жарко, сходил бы в душ, чем вот так извращаться.
- Мы о чем? - невинно распахнул глаза Магнус, - Чем тебе вентилятор не угодил?
- К вентилятору у меня претензий нет. А вот видел бы ты себя со стороны.
- А я-то что? - Магнус скосил глаза вниз, стараясь оценить, всё ли с ним в порядке.
- Тебе в Мулен Руж работать не предлагали?
- Волландер, ты извращенец. Я, что, наконец попал в твои эротические фантазии?
Сам о том не подозревая, Мартинссон оказался не далек от истины.
- По-моему, из нас двоих в фантазиях витал вовсе не я. А уж эротические они или нет - тебе виднее. Не знаю, о ком ты там думал, но в следующий раз уединяйся.
- Я хотя бы не стоял полуголый посреди своего кабинета.
- Когда такое было?!
- Было.
- Не помню.
- Я зашел в тот момент, когда ты использовал занавески в целях личной гигиены...
Курт покопался в памяти и был вынужден согласиться.
- Не считается! И было-то один раз!
- Это я застукал тебя один раз!
- А остальное - домыслы. И вообще - по правилам приличия стучаться надо.
- Представь, ты стучишься, заходишь, а я стою голый, в занавеску обернутый…
Эта картина не показалась Курту такой уж отталкивающей.
- Иди уже займись чем-нибудь.
- Ну, хорошо. Пойду Джеймса найду.

А вот чертов Хант в подобных климатических условиях чувствовал себя прекрасно. Более того, Курт предполагал, что австралиец и привез с собой это адское пекло, чтобы чувствовать себя так же комфортно, как дома. Зимой бы приехал, Курт бы посмотрел на его довольную синюю физиономию. Где пропадала та славная, истинно шведская погода, при которой пол-лета тебя посещают мысли о том, что зимнюю куртку можно было и не убирать? Но приехал этот доморощенный культурист, и даже климат заплясал под его дудку.

Смуглый Мартинссон, и тот умудрился получить солнечный ожог, отчего резко стал красно-розовый, недовольный и шипел по-змеиному на каждое соприкосновение с внешним миром. В это время Хант покрывался новыми слоями идеального загара и продолжал отвлекать работников своей все более белоснежной улыбкой. Скоро под обаяние гостя подпала не только женская аудитория, но и мужская стала проявлять нехарактерные симпатии. Почти все прониклись душевностью и добротой Джеймса, но почему-то обсуждать предпочитали его физподготовку и бицепсы под облегающей формой. Курт был единственным, кто упорно держал оборону.

- Шеф, - обращался к нему Хант.
- Курт, - в сотый раз поправлял его Волландер.
- А?
- Не шеф, а Курт. Здесь тебе не Америка.
- Австралия.
- Неважно.

Лиза настаивала на том, чтобы Хант как можно меньше времени проводил в помещении - якобы, иначе у него останется неправильное впечатление от работы местной полиции. Не зря же он через полмира сюда добирался! Поэтому приходилось таскаться на такие вызовы, которыми в иной раз и патрульные с радостью бы побрезговали. Курт чувствовал себя кусочком мыла, которого с каждым днем становилось все меньше и меньше. Хуже всего было то, что Хант, кажется, отлично понимал правила игры: Волландер исключительно ради него одного был вынужден изображать бурную деятельность. У Курта создавалось впечатление, что его посадили в няньки к трудному ребенку, которого приходилось выгуливать и следить, чтобы он не заскучал.

По десятибалльной шкале временный сотрудник раздражал Курта баллов на пятьдесят, в этом смысле дав фору всем стажерам и Магнусу вместе взятым. Особенно выбешивал Курта тот факт, что Хант не соблазнился ни разомлевшими охранницами правопорядка, ни подтянутыми парнями из патрульной службы. Многие, очень многие поглядывали на диковинку весьма недвусмысленно, но тщетно. Джеймсу было некогда. Он, как какой-нибудь зверь, хвостом ходил за Магнусом и, похоже, был не прочь насовсем уволочь того в свою прерию, льянос, пампас или что у них там есть?

Представления Курта об Австралии сводились к ароматным эвкалиптовым лесам, кенгуру и зданию сиднейской оперы, в профиль напоминающему блюдо с устрицами. Так что завести беседу на личную тему им с Хантом было решительно не о чем, а обсуждение профессиональных моментов казалось пустой тратой времени. Да и что эта детина могла понимать в тонкостях детективного дела?

Если бы кое-кто не приехал, они с Магнусом сейчас сидели бы в любимом кафе, нежно спорили, не отрываясь от поедания мороженного, и распугивали редких посетителей своей полемикой. Но появилась эта ходячая пропаганда здорового образа жизни и всего здорового вообще, и стала отвлекать Магнуса всякими глупостями, вроде своей неубиваемой жизнерадостности и примитивного мышления. Хант, который и двух слов связать не мог, удивительным образом сумел перетянуть одеяло публичного внимания на себя, не забыв заодно укрыть им и Магнуса. От того, какими еще способами Хант мог бы захотеть укрепить межнациональную дружбу под этим самым одеялом, у Курта сводило зубы. Он частенько заставал Магнуса и Джеймса вдвоем, в каком-нибудь уединенном местечке, беседующих о чем-то вполголоса, почти интимно. При приближении Волландера они почти всегда замолкали. Вроде бы и не специально, но все равно неприятно.

- Почему он вечно тебя поучает? - спрашивал бестактный Хант.
- Он всех учит. Это единственный доступный для него способ передачи полезной информации, - смиренным шепотом объяснял Мартинссон.
- За такое можно и в челюсть получить однажды.
- Нет, - прыснул Магнус. - Курт хорош. Мне жаль, что ты не видел его в деле. Он своего рода… бог в распутывании тупиковых преступлений, - мечтательно вещал Мартинссон.
- И козел.
- Бог, - настаивал Магнус.
- Козлина редкостный.
- Одно другому не мешает, - печально вздыхал Мартинссон.

Курт выжидал еще минуту, прежде чем покашлять и сообщить о своем присутствии. Ничего печатного по поводу сложившейся ситуации он выдать был не в состоянии.

В насильно навязанном им Лизой триумвирате вещал в основном Мартинссон, потому что Хант этого делать не умел, а Волландер - не хотел. При этом Магнус одновременно проявлял потрясающее бездушие и любопытство. Как ни печально, но первое доставалось в основном Курту - куда подевалось их чувство локтя и былое единение? Мартинссона словно подменили. Второе же было адресовано непосредственно Ханту. Живой интерес, проявляемый Магнусом к заморскому гостю, заставлял Курта тяжело вздыхать о напрасно растрачиваемых ресурсах: этот бы энтузиазм, да в дело! Нет, чтобы расследованиями с таким жаром интересоваться.

- Расскажи нам про Австралию, - однажды попросил Магнус.
Курт закатил глаза - третий десяток человеку пошел, а ведет себя, как мальчишка, ну честное слово.
- Что рассказать? - не понял Хант.
- Как там люди живут, что делают...
- Ходят вверх тормашками и строят дома на деревьях, - перебил его Курт. - Следи за подъездом, Магнус.
Они втроем сидели в служебном вольво и ждали, когда интересующий их субъект решит прогуляться. Почтальон скорее всего сам посеял сумку, но решил заодно свести старые счеты и обвинил в пропаже коллегу. Из-за этого им третий день приходилось вставать ни свет ни заря, и дежурить у дома почти наверняка невиновного человека.
- Как будто мало того, что ты следишь, - фыркнул Мартинссон.
- Перестань разговаривать со мной в таком тоне, - по привычке заворчал Курт. - Ты и так мой авторитет уронил ниже некуда. Что Хант должен подумать?
- Что вы женаты, - вставил тот свое веское слово. Волландер и Мартинссон синхронно на него обернулись. - Что? Я первый, кто об этом заговорил?
Курт недовольно скривил губы и снова уставился на неподвижные двери. С каких это пор все стали такими проницательными в отношении их с Мартинссоном ситуации? То Найберг прилюдно пошутит, то Хеглунд умилится. Курту-то ни холодно, ни горячо от подобных подколов, а вот как Магнус должен себя чувствовать, даже думать не хотелось. Неловко или неприятно, или все вместе. И как только Ханту в голову взбрело сказать такое? У них там, наверное, проблемы национального масштаба в черепушке, раз о незнакомых людях такое говорить могут. Задумавшись о влиянии хождения вниз головой на мыслительные проблемы, Курт отвлекся от разговора и не сразу среагировал на новый раздражитель.
- Почему ты решил изучать шведский? - спросил Магнус с неподкупным интересом в голосе и прочих частях повернутого к Ханту тела.
- Мне говорили, что я похож на викинга.
- У всех австралийцев такое больное воображение?
- Нет, ну, что-то такое есть, - тактично вклинился Мартинссон. Было видно, что ему неудобно за пренебрежительное высказывание Курта. - Я вполне могу представить Джеймса в роли могучего воина на носу скандинавского корабля...
- Хант, прости. Я был неправ. У всех австралийцев и одного шведа, - сказал Курт, прежде чем соскользнуть в пучину собственного страдания.
“Вот! - с горечью подумал он, - Уже могучий викинг! Проявление первой стадии сформировавшейся зависимости, - мудреные формулировки Линды очень к месту всплыли у него в памяти. - Что следующее? Обожествление? Не спросят и пнут с пьедестала бедного Курта? Вместо него появится какой-нибудь бог-громовержец с молотом в руках и алтарем для заклания юных девственниц? Хотя судя по этому здоровяку, он и от юных девственников не откажется.”

***

Сложно представить вещи менее сочетаемые, чем взбитые сливки и тридцатиградусная жара. А ведь утро было отличным, день - почти хорош, а на вечер у Волландера и вовсе построились совершенно особые планы - попробовать отделаться от баласта в виде австралопитека и затащить Мартинссона в паб. Посидеть за пинтой пива, как в старые добрые времена. Поговорить, может быть. Но после полудня всё это отправилось в тартарары. И вздумалось же кому-то сходить с ума таким экстравагантным образом! Взорвать метровый торт на кондитерской выставке - это не преступление века, это чистой воды идиотизм. На такое и силы тратить не стоило, но большое количество липких пострадавших людей настаивало на самом тщательном ведении расследования.

И вот Курт с печалью во взгляде осматривал веер свидетельских показаний, разложенный на столе. Никто не ранен, все живы. Отдельные, постигшие нирвану особи даже обрадовались неожиданно перепавшему куску торта - пусть прямо в лицо, зато даром - поэтому срочность и важность, которые начальство предписало этому делу, никакого обоснования не имели. Разве что жена мэра была особо раздосадована кондитерским терактом: она стояла в самом эпицентре, и часть ее прически в результате оказалась неотделима от клубничной патоки. Ножницы сотворили чудо, но теперь все полицейское отделение страдало за неосторожно загубленную женскую красоту. При этом ни малейшего намека на личность подозреваемого у них не было - полет десерта был активирован дистанционно и не факт, что злоумышленник находился в толпе, насчитывающей пару сотен человек. Конкуренты, психи, анархисты - выбор был такой, что глаза разбегались.

Пока Курт думал о том, как защитить честь родимой полиции, Мартинссон и Хант, о чем-то весело переговариваясь, двинулись к выходу. Так, куда?
- Магнус! - крикнул Курт из кабинета, с удовольствием отмечая, как тот дернулся и с обеспокоенным видом обернулся. - Иди сюда, - Магнус обреченно подошел к столу начальника, не ожидая услышать светлых вестей о грядущем. - Сегодня задержишься. Надо просмотреть показания свидетелей по нашему кондитеру.
Мартинссон возмущенно открыл и закрыл рот, зная, что спорить бесполезно.
- Их же 52 штуки. Если я не ошибаюсь, - прошипел он, неверяще глядя на Курта - наверное, ждал, что тот рассмеется и скажет, что пошутил.
- Не ошибаешься. 52 перемазанных в торте человека, которые в состоянии аффекта могли наболтать не то, что видели.
- Я могу это сделать завтра, - попытался отстоять свое право на отдых Магнус.
- Не можешь. Надо сегодня. Проверь, не противоречат ли зрители друг другу в своих показаниях.
Из-за спины переваривающего информацию Мартинссона показался Хант.
- Шеф.
- Курт, - мрачно поправил Волландер.
- Курт, - Хант обезоруживающе улыбнулся и был бы инспектор женщиной, он бы стопроцентно купился и растаял, но совесть Волландера неуютно ворочалась только под осуждающим взглядом Мартинссона, - Может, сегодня и вам уйти пораньше - отдохнуть, выспаться, - мужчина и не предполагал, насколько соблазнительными были его речи. Но ни одна австралийская выхухоль не смеет советовать ему, как он должен себя вести с подчиненными.
- Ничего, я останусь, - не дал разгореться конфликту Магнус. - В другой раз, Джеймс. До завтра - он улыбнулся Ханту и придвинул свободный стул к столу Волландера. - Ну, приступим?
- Да, - потерянно ответил Курт. Он чувствовал себя сволочью, но слишком спокойной и довольной, чтобы корить себя за нечестную игру. У него тоже были свои козыри в рукавах. Через пару часов они с Магнусом все-таки заглянут в бар, и целый вечер Курту будет казаться, что все у них по-прежнему.

***

На звонок никто не ответил. Некоторое время они постояли, прислушиваясь, потом сквозь запертую дверь донесся легкий шум и стон.
- Кажется, человеку плохо. Надо что-то делать, - забеспокоился Магнус. – Может, выбьем дверь?
Не успел Курт высказать все, что думает по поводу этого универсального предложения, как дверь уже поддалась мощному удару Ханта, по инерции продолжившего движение и влетевшего внутрь дома. Как только первое ошеломление от неожиданного развития событий прошло, а шум и треск слегка утихли, картина, открывшаяся Курту, бальзамом пролилась на его сердце, внося в него давно забытый покой. Хант стоял посреди прихожей, куда его вынесли неумолимые законы физики и энергично дрыгал ногой, пытаясь сбросить пиявкой вцепившуюся в него маленькую собачку. Что бы там Курт ни думал до этого о миниатюрных породах, похожих на кудрявые пуфики, он резко изменил свое мнение. Безымянная болонка висела на штанине Ханта, твердо намереваясь умереть, но челюстей не разжать. Стоя, как страус, на одной ноге, – страусы стоят на одной ноге или только фламинго? - австралиец витиевато матерился, в то время как Магнус, склонившись над лежащим в гостиной человеком и проверяя его пульс, просил тишины. Курт, еще мгновение полюбовавшись радующей глаз мизансценой, в конце концов взял себя в руки и рявкнул:
- Стоять!
Все и в самом деле замерли, повернувшись к нему. И даже собака преданно уставилась на Волландера, хотя и продолжала косить одним глазом в сторону возвышающегося над ней варвара, который посягнул на ее территорию.
- Вот и хорошо, - произнес Курт, нагибаясь погладить белый клубок шерсти, неожиданно покорно подставивший голову под ласку. – Ну, что там, Магнус?
- Он жив. Я вызвал скорую.
- Молодец, - похвалил Курт и обратился к псу. - Ну, тихо, тихо. Ты тоже молодец!
На попытку Ханта сменить дислокацию собачка отреагировала грозным рычанием, обнажив маленькие, но вполне острые зубки. Курт удовлетворенно отметил прорехи, оставленные ими на брючине Ханта, и потянулся еще раз поощрительно потрепать за ухом это мудрое создание. Наконец-то, нашелся хоть кто-то, кто рассмотрел за фасадом Ханта истинную сущность. Курт ощущал в болонке почти родственную душу, и именно поэтому последующий вопрос стал для него неожиданностью:
- Что будем делать с собакой? - недобро поинтересовался Хант.
- А что ты предлагаешь?
- Она бешеная. Ее надо сдать в питомник.
- Чтобы ее в клетку посадили, а потом случайно усыпили? Может, сразу в поликлинику для опытов? Или пристрелить? Так у вас принято? - завёлся Курт.
Пока они спорили, приехали медики и, стараясь не попасть под раздачу, констатировали сотрясение мозга, поспешно приступив к госпитализации хозяина дома. Одним словом, бессовестный человек - за него тут соседи испереживались, а он запнулся о ковер и преспокойно пролежал себе в отключке почти сутки, практически обеспечив любимой собачке инфаркт. По крайней мере посаженные связки и нервное истощение животное заработало. Иногда Курт поражался человеческой безответственности.
- А что ты предлагаешь? - вступился за Ханта Магнус. - Мы не можем отправить ее в больницу.
- Нет. Но можно присмотреть за ней до выздоровления хозяина, - нерешительно начал Курт и почувствовал, что загнал себя в ловушку. - По словам врачей, речь идет максимум о неделе-двух.
- И кто будет заботиться о ней? Ты? - недоверчиво спросил Магнус, и Курт, подумал, что две недели не такой большой срок. А уж если Мартинссон будет смотреть на него с таким изумлением и интересом - он согласен завести хоть крокодила.

Курт для себя решил, что больше не будет держаться в тени. Пришло время перейти к активным действиям. Если Магнус не хочет с ним общаться, значит, он сам будет общаться с Магнусом. Всего-то делов - подвинуть с постамента золотого атланта. На своем веку Курт и не таких героев развенчивал.

(продолжение в комментариях)

@темы: фанфики, Magnus Martinsson, Kurt Wallander, Сказки Зимнего Истада

Comments

[Elinchrstmas]

***

Весело чирикали утренние птахи в кронах деревьев, и не успевшее набрать силу солнце золотило аккуратный газон по соседству. Курт редко поднимался в такую рань не по рабочей необходимости, поэтому с любопытством рассматривал мир глазами человека, который впервые проснулся раньше десяти утра и не бежал куда-то сломя голову. Да и песику полезно было проветриться. Лужайка Магнуса не отличалась идеальным порядком и отдаленно напоминала шевелюру своего владельца. Подотчетная Курту болонка привольно скакала по зарослям сорняков, заливистым лаем распугивая местных обитателей. Кротов или садовых гномов, возможно. За время, что Курт протоптался на пороге Мартинссона, он успел дважды вжать кнопку звонка в стену, подумать о смысле бытия и проверить, было ли дверное кольцо настоящим или просто выполняло функцию декора. С последним как-то неловко получилось. Гудение от него еще не утихло в глубине дома, как дверь распахнулась.

Нет-нет, к таким потрясениям Волландер был не готов. Он замер как громом пораженный, напрочь забыв о цели своего визита. Та и раньше виделась ему туманной: прежде он угощал Магнуса ужином, а вот завтраком - никогда. Но и здесь его опередили. Полуголый Хант пожелал “доброго утра” и вежливо спросил, всё ли в порядке.

Курт молча кивнул и окинул взглядом крыльцо – да, дом Магнуса, адрес Магнуса, но какого черта неодетый напарник Магнуса делает у него в семь утра?

- Извините, шеф, что долго не открывали. Магнус еще в душе, скоро выйдет, - Курта так убило это невинно оброненное «еще», что он даже огрызнуться забыл насчет «шефа». На загорелых плечах и груди Джеймса блестели капли воды, подтверждая догадки Волландера, - Он по утрам сонный и медлительный, вы же знаете.

Курт, конечно, знал. Но для Ханта эта информация была абсолютно лишней. Он что, в отчете о пройденной практике собирался написать: “Дополуденные шведы страдают пространственной дезориентацией и отличаются занятным поведением. Например, способны заснуть за столом, даже не удосужившись дожевать свой тост”. Именно поэтому Курт старался сразу по приходу на работу взбодрить Магнуса и устроить ему хорошенькую взбучку. Внутренне негодующий Мартинссон почти не засыпал в положении сидя.

Полупроснувшийся Мартинссон появился буквально через несколько секунд, отстраняя Ханта с прохода и выясняя, кто к нему явился в такой час. Магнус хотя бы махровый халат накинул. Правда, пояс от него он чуть не потерял, когда испуганно отшатнулся от начальника.
- Курт?!
- Не ждали? - с нажимом спросил Волландер.
- Нет. Ты...
- Не по работе. Вы завтракали? - он протянул Магнусу бумажный пакет, от которого вкусно тянуло выпечкой, и, оттеснив молодого человека с порога, прошествовал внутрь. Болонка быстро сориентировалась и с гордым видом почесала вслед за Куртом, утробно рыча на голые ноги Ханта. Волландер уважал ее постоянство и был готов поддержать любые его проявления.
- Войдешь? - запоздало предложил Мартинссон и, неспособный справиться с любопытством, уже сунул нос в шуршащий пакет - внутри его ждал источник потрясающего запаха - свежие круассаны.
- Кофе? - внаглую попросил Курт, и Магнус послушно отправился его варить.
За совместным завтраком непринужденно чувствовали себя только Мартинссон и болонка. Первый, уставившись в тарелку, досматривал десятый сон, а последнюю природа вообще обделила стеснительностью, что только делало ее жизнь лучше. Сменивший наряд Тарзана на нечто более цивилизованное Хант излучал волны неодобрения в адрес собаки, а заодно и человека, посмевшего ее сюда привести. В области негодования Курт демонстрировал поразительную взаимность - он каждой клеткой сознания жаждал узнать, какого черта Хант здесь забыл?
- На съемной квартире помыться негде? - не выдержал Волландер. - В управлении есть душевые, если очень нужно.
Пока Хант соображал, что это было - проявление враждебности или заботы, Магнус очнулся и ответил первым. Перемежая повествование зевками, он рассказал историю о невоспитанных водопроводных трубах, которые вздумали лопнуть и вылить среднегодовую норму осадков небольшой экваториальной страны на низлежащие этажи. К несчастью, служебная квартира, в которой разместили Ханта, приняла на себя основной удар стихии, так что жить в ней стало возможно разве что отрастив жабры и плавники. С учетом всех бюрократических проволочек, несчастный Джеймс Хант мог бы так и не обсохнуть до своего отбытия на родину, но тут вмешалось истинное благородство и подлинное милосердие. Добрый и по натуре доверчивый Магнус Мартинссон незамедлительно предложил новому другу погостить у себя. Белого коня не хватало, но у Магнуса еще со студенческих пор как-то не заладилось сотрудничество с транспортными средствами.
- И что, теперь Хант обосновался у тебя? - попытался подытожить услышанное Курт.
- Получается, что так, - ответил Магнус и принялся убирать посуду со стола.
Волландер поболтал в кружке остывший кофе и посмотрел на Ханта. Тот выглядел более чем довольным. Еще бы.
- Ты в гольф случайно не играешь? - Курта охватили мрачные сомнения в своей кармической невезучести.
- Нет, - фыркнул Хант, тряхнув золотой шевелюрой, точно гривой, - В нашей стране настоящие мужчины занимаются серфингом. А что?
- Да так. Ничего, - поморщился Курт. Несмотря на жару, его пробил озноб.

***

Это было неприятно. Магнуса, который всегда вдумчиво слушал каждое его слово, словно больше не было. А новый Мартинссон с раздражающей регулярностью отвлекался на простоватые, пресные шутки Ханта, словно те были хоть сколько-нибудь смешными. Наверное, так сказывалось на людях проживание под одной крышей. Это даже внешне не походило на предательство, но ощущалось в сто раз хуже. Курт привык, что Магнус проводит с ним некоторые вечера, и по случаю даже вытаскивает куда-нибудь на выходные. Теперь его словно вычеркнули из расписания Мартинссона - тот был всецело поглощен Хантом и его нелепыми байками про акул и старших братьев, с которыми они усмиряли дикие волны.

Но чего он ждал? Что хорошенький молодой мужчина будет всю жизнь тосковать по личному счастью в обществе вредного начальника? С таким же успехом можно было дожидаться возвращения бывшей жены. Курта накрыло дежа вю. Он ясно ощутил, что пропустил важный момент, но не мог понять, какой именно. Может, стоило убедить себя, что влюблен? Курт очень устал от нервных срывов, от горькой обиды на себя за неумение держать свою вспыльчивость на коротком поводке. Но больше всего он устал от холода, от северной, пронизывающей до костей зимы. В каком-то смысле Волландер даже мог понять очевидное увлечение Магнуса Джеймсом - как теплолюбивое растение, тот тянулся к солнцу с далекого юга. А что мог дать ему Курт? Он сам был холодный и колючий, как непостоянный истадский снег.

- Он не видит карту памяти, - ворчал Магнус, с нарастающим недовольством щелкая по клавишам нового фотоаппарата.
- Лапуля, - хмыкнул Джеймс и притянул к себе камеру, все еще находящуюся в руках Мартинссона, - Не нервничай. Эту модель сперва перезагрузить надо, - пальцы Ханта опустились на ладони Магнуса и словно бы невзначай их погладили. Волландеру это не нравилось. Если признаться, Волландеру это совсем не нравилось. Он бы желал развидеть это и никогда не вспоминать, но вопреки себе превосходно запомнил картинку, на который Хант почти обнимал Мартинссона со спины.

Неспособный справиться с фотокамерой Магнус - это ересь. Это какая-то фантастика. Этого просто быть не может. И краснеть, пока ему что-то объясняют и шепчут на ухо, Мартинссон научился совсем недавно и очевидно в свободное от работы время.

На следующий день было письмо на служебную почту. От Ханта. Курт открыл его, закрыл и снова открыл, не веря своим глазам. Текст письма содержал ту информацию, которую он поручил собрать им с Магнусом, чтобы у них не оставалось много времени на освоение современной техники. Но вместо снимка предполагаемого места преступления, к письму была прикреплена фотография Магнуса. Топлесс. Сонный, смущенный и в то же время обольстительно улыбающийся Мартинссон смотрел в объектив так, словно призывал фотографа бросить камеру и, не медля, присоединиться к нему на смятых простынях.

Курт разглядывал фотографию и не мог оторваться от этого занятия. В нем разом поднималось столько эмоций, начиная от эстетического наслаждения и любования, заканчивая грубой и обоснованной ревностью, что он не мог определиться, с которой из них стоит начать. Его одолевала то ярость, то зависть, то возмущение, то крайняя степень смущения, потому что в голове один за другим проносились восхитительные сценарии развития событий, участником которых он быть не мог.

Через несколько минут от Ханта пришло другое письмо. Он извинялся за собственную невнимательность, говорил, что случайно перепутал файлы. Курт скорее на слово поверил бы подозреваемому, на которого указывали все улики, чем в данном случае - Ханту. Случайно! Да как же!
Но фото Курт себе сохранил.

Чуть позже в кабинет прискакал сам Мартинссон и скомканно объяснялся, что, мол, разбирались с новой камерой и забрали ее домой, и фото случайно вышло, и “ничего такого” за ним не стоит. Все не так, как Волландер себе представил, и он за близорукость Ханта лично готов извиниться. А Курт его слушал и думал, что без рубашки он смотрелся бы просто бесподобно и жаль что сейчас хотя бы пару пуговиц на ней расстегнуть нельзя. Вряд ли у Мартинссона с Хантом уже что-то было - слишком явно один оправдывался, а второй бахвалился. То есть чисто теоретически при самом благоприятном стечении обстоятельств у Курта еще оставался шанс.

У Магнуса был диплом Полицейской Академии с особыми отличиями, впечатляющий для его возраста опыт оперативной работы, россыпь веснушек на щеках и очаровательная родинка в левом ухе. И что? Всё это Курт должен вот так взять и отдать какому-то аборигену? Не дождется Хант такого счастья.

[Elinchrstmas]

***

Волландер разбил Ханту нос. Лиза перечитала объяснительную несколько раз, чтобы быть уверенной, что поняла все правильно. Да, верно, всё так, но Холгерссон, сколько ни пыталась, не могла себе это представить. Звучало как “капибара забылась и наваляла льву”. При этом царь зверей признает, что сам спровоцировал травоядное животное на агрессивное поведение, и жалобу подавать не собирается. Оба утверждают, что конфликт носил сугубо личный характер, никак не связан с текущими делами и ныне успешно разрешен. Лиза задумалась, не нажать ли на Мартинссона - тот ходил с убитым видом, который не оставлял сомнений в том, что он знает о причинах потасовки. С другой стороны, влезать между дерущимися мальчишками - дело неблагодарное, и пока работе отдела скандал не угрожал, решила не вмешиваться.

Что удивительно, Курт пришел к ней сам. Не с повинной, конечно, но ситуацию его слова смогли прояснить.
- Когда Хант уезжает? - в лоб спросил он.
- Через две недели. А с чего ты на него взъелся?
- На кого?
- Курт, я знаю тебя столько лет, что мне по-женски стыдно называть эти цифры. Либо ты выкладываешь все как есть, либо гуляешь неожиданный отпуск.
Курт вздохнул.
- Я не знаю, какого рода опытом он приехал обмениваться, но мне не нравится, что он вечно крутится возле Мартинссона.
- И из-за этого ты ему нос сломал? - вспылила Лиза.
- Что? Правда сломал? - искренне удивился Курт и разве что не присвистнул. - Надо же…
- Волландер, ты ведешь себя, как ополоумевшая мамаша!
Курт печально покачал головой. Он был бы счастлив, если бы его вели исключительно материнские чувства к Магнусу.
- Хант на него плохо влияет. Мартинссон сам на себя не похож в последнее время.
- Ты о чем?
- Откуда я знаю, чем они там занимаются после работы? Может, он его ко всякой дряни приучает. Ты заметила, какой Магнус веселый в последнее время?
- О, Курт. Это не наркотики, это устроенная личная жизнь. Оставь мальчишек, они дружат.
- Про такую дружбу фильмы снимают. И продаются они в секции эротики. Сейчас они надружатся, а потом Хант умотает в свою Австралию и бросит Магнуса.
- Ужас, ты прав. Портить жизнь Мартинссона можешь только ты. Смотри-ка, кто-то посмел нарушить твою монополию на это, и ты взвился, как ужаленная в нос собака. Тебя душит ревность, и ты не можешь этого скрыть.
- Я всего лишь проявляю заботу!
- А ты понимаешь, что она ему не нужна? Ему больше 18-ти, и он вряд ли забеременеет. Проблемы не у Магнуса, Курт, проблемы у тебя.
- Да ты бы видела, как Хант на него смотрит!
- Так, стоп. Я понятия не имею, что между ними происходит. И знать об этом не желаю, пока их отношения не вредят работе.
- Но...
- Не имею привычки совать нос в чужие дела. И тебе запрещаю. Отстань от них обоих, ты меня понял?
Фото Курта украсило бы обложку сборника “самые недовольные лица Швеции”, если бы таковой выпускался.

***

Курт помешал ложечкой кофе, не поднимая глаз на сердитую Лизу. Даже это чертово чучело птицы со стены смотрело на него с осуждением. Но что он теперь мог сделать? В противоположном конце залы Магнус без аппетита жевал тосты с джемом и вполуха слушал неуместно веселую болтовню Ханта, у которого пол-лица было разукрашено синяком, а нос - заклеен. Все в управлении знали, кто попортил личико общему любимцу. Знали и потому с Волландером старались не разговаривать, устроив ему своеобразный бойкот. Курт очень надеялся, что нос Ханта срастется криво.

Без энтузиазма поворчав на подвернувшегося под руку Найберга, Курт продолжил тайком наблюдать за притихшим Мартинссоном. Мысля на трезвую голову, он готов был признать, что слегка, разве что самую малость перегнул палку. Он не должен был идти с ними в бар, поддаваться на провокацию Ханта и доводить дело до рукоприкладства. Но если его спросят - жалеет ли он, что врезал по наглой морде, ответ будет отрицательным. Что нельзя повторить и проучить мерзавца еще раз - вот это действительно жаль.

Стоило Магнусу в очередной раз отлучиться за пивом, как у Ханта напрочь отключился инстинкт самосохранения. Он придвинулся ближе к Курту и посоветовал ему уйти на пенсию. Волландер сперва решил, что наглец говорит о работе в полиции и попытался найти хоть сколько-нибудь тактичные слова для ответной любезности, но все оказалось еще забавнее. Хант намекнул, что Курт испытывает серьезные проблемы с потенцией, раз, простите, сношает бедному подчиненному мозг вместо других, не менее привлекательных частей тела. И давно пора бы подвинуться и уступить место молодым - тем, кто хочет и может. Пусть человеку перепадет хоть пара недель настоящего секса. А то уселся на Мартинссоне, как собака на сене, и ни себе, ни людям. У Курта аж перед глазами все побелело. Признаться, они с Хантом весь вечер искали повод друг друга унизить, но такой бесцеремонности Волландер не ожидал. Под конец задушевного монолога Курт уже готов был австралийца придушить. Удивительно, что тот просто в рожу получил. Магнусу, конечно, ситуация не понравилась вплоть до того, что он удостоил Курта лишь сухим “Увидимся на работе”. В изложении Ханта все будет выглядеть так, что Волландер потом вовек не оправдается. Да и стоит ли, если все равно не поверят?

Дополнительным ударом для Курта вчера стало расставание с полюбившимся другом. Владелец болонки оправился от своего полета затылком в пол, выразил Волландеру излишне бурную благодарность, забрал собаку и уехал. Курт снова был безутешен и еще более одинок, чем раньше. Теперь никто не мог встать на его сторону и поддержать идею раскусить гадкую Хантовскую натуру.

Откуда-то справа донесся томный вздох. Волландер не без опасения повернул голову. Мечтательно подперев подбородок ладошкой, Анне-Брит смотрела в сторону двух инспекторов.
- Чего это ты ахаешь? – скривился Курт.
Женщина и не подумала смущаться. Наверное, после вторых родов эта способность атрофируется.
- Они так мило общаются. И вместе смотрятся. Повезло же Магнусу.
- Можешь их сфотографировать и вернуться к работе. Вы все с ума что ли посходили?
- А сфотографировать, кстати, хорошая мысль. Надо оставить что-нибудь на память о Магнусе. Я буду по нему скучать.
У Курта даже руки похолодели:
- В смысле «скучать»? – Волландер старался, чтобы голос не выдал волнения, охватившего его. Это было сродни тому, как спиной уже заранее чувствуешь неприятность, и боишься, обернувшись, увидеть несущийся на тебя автомобиль.
- Ходят слухи, - начала Хеглунд издалека, - что Джеймс позвал его в Австралию. Не думаю, что Магнус откажется.

Курт быстро вспыхивал, но также быстро и остывал. Так было раньше, но не теперь. Что-то темное подтачивало его каждый день. Как и в случае с отцом, он снова не мог контролировать ситуацию - Мартинссон собирался сбежать в другое полушарие, и не было ни единого официального повода задержать его или запретить покидать страну. Разве что привязать его свидетелем к какому-нибудь делу, но до такой низости Курт не опустился бы даже во благо.

Найберг нагнал Волландера поздно вечером на уже почти опустевшей парковке и огорошил несвежей новостью:
- Ты знаешь, что Хант уводит у нас Магнуса?
От неожиданности Курт выронил ключи.
- Знаю. Почему сразу “уводит”? Следующий человек мне скажет, что его собираются украсть, завернуть в ковер и вывезти из Швеции нелегально, - огрызнулся Курт.
- Оставь свой вялый сарказм для Лизы. Что ты собираешься делать? - обеспокоенно спросил Свен, пытаясь отдышаться.
- Ничего, Магнус - взрослый человек и лучше нас с тобой знает, чего от жизни хочет, - устало пробормотал Курт, прислонившись бедром к машине.
- А вы с ним разве не..? - Найберг выразительно поднял брови, и Курт бросил на него какой-то уж совсем недобрый взгляд, но Свена одними взглядами с выбранного курса не собьешь.
- Мы с ним не, - отрезал Волландер.
- И давно вы не? - продолжил лезть не в свое дело Найберг. Кажется, он был удивлен не меньше Курта.
- Господи, Свен! Да мы никогда не! - слегка покривил душой Курт.
- Пффф. Серьезно? Ты не шутишь? Просто все отделение считает, что вы с новогоднего корпоратива вместе.
- Полная чушь, - Курт присел на корточки, пытаясь определить, куда улетели ключи, и вместе с тем пряча лицо от внимательного Найберга.
- Да? Ну, тогда слушай продолжение сказки. И все у вас с Мартинссоном было хорошо, пока не нарисовался этот олень. К нему сперва пытались наши русалки и так, и этак подкатить, но видно было, что он не по их части и прочно Магнусом увлекся. Мне кажется, у него идея-фикс почти сразу наметилась - тебе рога наставить. Не знаю, что там с переделом Мартинссона у вас получилось, но прессуешь ты их в последнее время жестко...
- Я не трогаю Магнуса.
- Ты просто не замечаешь, что творишь. Глаза разуй. Мартинссон ходит серый, как моль, и не знает, как к тебе подступиться. А со стороны в ваш бермудский треугольник вообще влезать опасно. - он немного помолчал. - Да, мне себя тоже жалко, но как твой друг и патриот своей страны я за вас переживаю.
- Мы со страной тебе премного благодарны.
- Без шуток, Курт. Не в курсе, что там у вас стряслось, но лучше бы тебе быстрее с этим разобраться.
- Не с чем тут разбираться. Если хочет, пусть едет.
- И ты просто так отдашь им Мартинссона? Может, еще бантик на него повяжешь?
Подлые ключи нашлись на асфальте где-то под серединой машины. Волландер сейчас бы тоже не отказался вот так куда-нибудь закатиться и замереть, и чтобы ни одна живая душа не трогала и не требовала решительных действий от бедного утомленного инспектора. Как говорится, худа без добра не бывает: пока ползал на четвереньках и вытаскивал ключи, можно было не отвечать на вопрос. Но вот он выпрямился и одернул рубашку, а Найберг все еще стоял и ждал чего-то. Ответа, очевидно.
- Магнус сам решит, что ему нужно, - Курт ненавидел расплывчатые формулировки, но открыть старому другу большего он не мог. От собственного бессилия очень хотелось пойти и нежно избить себя стеной.

[Elinchrstmas]

***

Получилось, что документы Мартинссона для ответного визита по программе обмена подготовили у Курта за спиной. Если осмыслить слова Найберга, то ничего странного в этом нет - благодаря слухам, часть из которых наверняка распускал сам Хант, все видели в Волландере злобного ревнивца, готового на самый неадекватный поступок. Но Курт вел себя тихо, чем немало разочаровывал зрителей. Даже возмущаться не стал, что все в обход его августейшей персоны сделали: молча подписи в нужных местах поставил и рекомендации сочинил. И с Хантом они распрощались предельно вежливо, и с Магнусом до его отъезда сцен не устраивали, общаясь по сугубо рабочим вопросам. Публика расстроенно жевала попкорн и разбредалась по своим отделам.

Все управление в один голос утверждало, что Магнус будет полным идиотом, если не останется в Мельбурне. Семья его здесь не держала, мозги были на месте, энергия и молодость пока позволяли кардинально сменить обстановку. Но несмотря на все логические измышления и пожелания коллег, Мартинссон вернулся обратно в декабре с неотвратимостью австралийского бумеранга. Приехал спокойный и будто бы даже отдохнувший, хотя Курт листал их программу и знал, что его там (в отличие от Ханта - здесь) довольно основательно погоняли за время практики. Магнус привез сувениры, фотографии, истории, после чего спокойно влился в текущую работу, словно и не отлучался вовсе. Пару дней Волландер держался молодцом и не дергался - ждал. Но никаких поползновений в сторону заграницы Мартинссон не совершал. На носу снова было Рождество, все бегали, суетились и хлопотали, и Курт, заведенный всеобщей нервозностью, не вынес неизвестности - оправился к Лизе. Та сказала, что с ней никто не связывался, и пусть напрямую у Магнуса узнаёт, какие у него планы, чем начальство отвлекает по таким пустякам в конце года.

Загадочно тихий Мартинссон появился в его кабинете ранним утром следующего дня.
- Курт, у тебя есть минута? Есть разговор.
Честно говоря, Курт зашивался и минуты у него не было, равно как и резервов спокойствия, чтобы обсуждать с Магнусом личные темы. У него и так руки дрожать к концу дежурства начинали - до обеда надо с прессой пообщаться, у него три дела с места не трогаются, а теперь еще и это. Курт предполагал, что сейчас услышит - он все два месяца репетировал эту речь за Магнуса - слова благодарности за совместную работу и трогательную просьбу благословить и отпустить. Волландеру было страшно. Он знал, как следует поступить, и знал, как ему самому хочется сделать. А еще Курт соскучился по Магнусу, и не мог унять непонятную радость от того, что они снова могут побыть наедине и поговорить друг с другом, пусть даже это будет последний их разговор.
И пока он молчал, Мартинссон уже закрыл дверь и опустился на стул для посетителей.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга.

- Курт, я не знаю, что творится в твоей голове. Мне всегда было сложно это понять, но давай я хотя бы от своего лица обрисую ситуацию и буду надеяться, что ты перестанешь глядеть на меня волком.
Волландер открыл было рот, чтобы возразить по последнему пункту, но Магнус жестом попросил его не перебивать.
- Эта программа много значила для меня. Поэтому я безумно благодарен тебе за то, что ты не стал препятствовать моему участию.
- Я бы не стал…
- Но мог. И мне приятно, что не стал, и что дал почувствовать свободу и попробовать свои силы. Это все было мегаздорово, но теперь я здесь и очень хочу надеяться, что мы сможем вернуться к нашим прежним... отношениям, - он с большой осторожностью произнес последнее слово, опасаясь, очевидно, что его поймут неправильно.
- Магнус, - Курт устало потер переносицу, замечая что тремор в пальцах усилился. Надо бы успокоительного выпить, а то так и с нервным срывом слечь недолго. Вот он имя произнес, а что еще сказать - не знал. Не такое он рассчитывал услышать от своего любимого блудного инспектора.
- Мне не хватало тебя, и всего нашего, что было раньше. До этого лета. Но если ты не захочешь продолжать личное общение, всё окей, я пойму. Просто я для себя решил, что будет глупо даже не попытаться, - с выражением смертельной серьезности договорил Магнус и замер, ожидая реакции Курта.
- А с Хантом что?
- А что с ним? - не понял Магнус.
- Ну, он мне однозначно объяснил, что я тебе дышать не даю, и посоветовал не мешать твоему личному счастью.
- И ты вот так взял и сразу его послушался? - Мартинссон поджал губы и даже глазами знакомо сверкнул. Такой он Курту нравился больше, чем бледный и неуверенный секунду назад. С таким Магнусом он умел обращаться.
- А должен был бежать и спасать тебя из страстных объятий? Ты не выглядел недовольным. Или я не расслышал твои крики о помощи за постоянным: “Джеймс то, Джеймс это…”.
- Ты поэтому его так невзлюбил?
- Зато ты симпатизировал без перерыва на сон и обед. Он с тобой при всем отделении заигрывал, а ты даже пальцем не пошевелил, чтобы его на место поставить.
- Зачем? Я свою ориентацию не скрываю.
- А ты в курсе, что меня главным рогоносцем отделения теперь считают?
- Со своей уязвленной гордостью разбирайся сам. Ты мне предложения руки и сердца не делал! Ты полгода меня за собой таскал - я все думал, что тебе нужно время определиться, в себе разобраться, ждал, надеялся, как последний кретин, а это Волландеровское чувство собственности взыграло. И ты что думал? Что я с ним сплю? Может, у меня и нет постоянного партнера, но это не означает, что я прыгну в койку к первому симпатичному мужику. Тем более, не стану всерьез рисковать работой и репутацией, как… Как в прошлый раз.
Вот когда Магнус говорил о случившемся такими словами, Курту становилось стыдно, самую малость.
- Он был старше, сильнее и явно опытнее тебя, и я волновался, - Волландер попробовал вернуться в оборонительно-защитную позицию.
- Я тебе что, Линда? И семь-восемь лет - это не разница, - вспылил Магнус, помедлил и добавил более спокойно: - И двадцать - тоже не разница, понимаешь?
- Ладно, - согласился Курт. - Допустим, я медленно соображаю. Но как я мог подойти к тебе, когда вы так явно друг другом наслаждались?
- Курт, угомонись. У него жена и двое детей.
- Что?
- Жена у него в Австралии. Третьим беременна.
Курт аж задохнулся от негодования:
- И он с тобой! Здесь! Чертов ублюдок.
- Сядь и дослушай! - рявкнул Магнус и Курт впервые подчинился. - Я был расстроен. Ты вел себя, как идиот. Джеймс и тот быстрее тебя понял, что между нами творится, и предложил разыграть невинный спектакль. Я тоже хорош - решил, что ты поревнуешь, и сообразишь, что шесть вечеров в неделю с одним человеком проводить - это что угодно только не дружба. И у Джеймса была своя выгода - ему перестали ненужные знаки внимания оказывать в таком изобилии. Я хотел с тобой поговорить, но тебе что-то покрепче крови в голову ударило, и ты стал просто невыносим. Ты ни людям, ни себе верить не умеешь. И знаешь, я очень рад, что мы поговорили, - Магнус перестал нависать над его столом и вылетел из кабинета, даже дверь за собой не закрыв.

Курт с тоской сверлил взглядом спину удаляющегося Мартинссона.

[Elinchrstmas]

Магнус успокоился и вернулся со срочным отчетом только вечером, предоставив Волландеру достаточно времени на то, чтобы переварить информацию и как следует поразмыслить. Рабочий день подходил к концу, и Курт к этому часу уже успел весь известись и издергаться, боясь пропустить долгожданное появление Мартинссона. И конечно же, пропустил его, отвлекшись на телефон - звонила Линда, нельзя было не взять трубку. Магнус подкрался к столу начальника с бесшумностью тигра, охотящегося из зарослей осоки, тем самым пустив коту под хвост весь тщательно продуманный план. Видимо, надеялся отдать бумаги и улизнуть домой. Нет уж. Если Волландер решил, он от задуманного не отступит и своего не упустит. Не в этот раз.

Понурый и задумчивый Мартинссон вздрогнул, когда получил в лицо яростную отповедь:
- Черт побери, Магнус! Тебя стучаться не учили?! Выйди вон!
- Открыто же, - он растерянно обернулся на дверь, но вскочивший из-за стола Волландер принялся выталкивать его из кабинета.
- Нашел оправдание! До инфаркта меня довести хочешь? Подкрадывается он, блин. Выйди и не заходи, пока не скажу, - неистовствовал Курт.
- Курт! - вспыхнул Магнус, - Да мне надо-то папку отдать и всё, - эти слова он договорил уже закрытой двери. Жалюзи были опущены, поэтому Магнус понятия не имел, что происходит в кабинете. До него доносились звуки передвигаемой мебели и приглушенные чертыхания, затем что-то отчетливо щелкнуло пару раз.

Он уже подумывал оставить отчет у двери и уйти, как та распахнулась. На пороге застыл запыхавшийся Курт. Магнус подождал, пока его пропустят внутрь, но начальник не сдвинулся с места - всё стоял и смотрел, и чего-то ждал. В руках у него поблескивал внушительный мебельный степлер. Магнус напрягся. Одно дело, если начальство тихо тронулось умом и стулья к полу приколачивает, другое - если свихнулось и решило заняться членовредительством в отношении подчиненных. По тому, каким испуганным взглядом Мартинссон посматривал на степлер, было ясно, что он вспоминает все обращенные к себе просьбы Волландера захлопнуть рот и помолчать.
- Так мне зайти или здесь отчет посмотришь? - вежливо уточнил Магнус.
- Нет, теперь входи, - выдохнул Курт и сделал небольшой шаг назад.
Магнус забеспокоился и выгнул брови домиком:
- Давай я просто передам тебе папку? Ты устал, перенервничал, сам бы домой…
- Иди сюда! - не выдержал Курт, за руку дернув его на себя. - И чуть левее! - Мартинссон хотел отступить, но Курт его не отпустил, продолжая держать за запястье. А потом посмотрел вверх. Магнус проследил за его взглядом и увидел на косяке, прямо над тем местом, где они стояли, криво прибитую ветку омелы. - Ну? - голос Курта звучал хрипло и взволнованно.
Магнус расхохотался, и нельзя сказать, чтобы Волландеру понравилась подобная реакция, но он стерпел.
- Курт, все не так просто… - начал Магнус, но Волландера как всегда не вдохновила его болтовня. Он притянул его ближе, обнял за шею и поцеловал. Мартинссон сперва уперся, возмущенно замычал что-то в губы, но не вырвался, а ведь мог бы, если бы действительно хотел. Приободренный Курт сделал еще один шаг вглубь кабинета, вслепую нащупал дверь, захлопнул ее и прижал к ней Мартинссона. Кажется, Волландер слышал, как распечатанные листы с шелестом разлетаются по полу. Отчет подождет. Будто прочитав его мысли, Магнус одобрительно застонал в поцелуй.

(с) Мартинссон, бесишь!

[Шушаника]

Ух ты, как удачненько я заглянула. Великолепная история, отличный арт и морррррре удовольствия от замечательных Магнуса и Курта.

[Мартинссон, бесишь!]

Я вам все уже говорил - итс зэ бест х)

[shiny_neko]

Какое чудо))))))))))))))

[SHERLOCK_RDJ]

- Кажется, человеку плохо. Надо что-то делать, - забеспокоился Магнус. – Может, выбьем дверь?

эта шутка никогда не устаревает!

Звучало как “капибара забылась и наваляла льву”. При этом царь зверей признает, что сам спровоцировал травоядное животное на агрессивное поведение, и жалобу подавать не собирается.

Это, конечно, смешно, но не надо, Курт тоже лев, только калибром поменьше!
Очень понравилось, настроение поднимает просто на ура, то что надо в семь утра Кстати, до меня не сразу дошло, кто был Хантом
П.с. Арт просто волшебный

[Lady_Ileina]

Замечательный рассказ. И Хант прекрасен.

[uchilochka]

как классно!
спасибо ))

[tatit]

Elinchrstmas, спасибо огромное! Потрясающий фик. Его просто хочется цитировать. И стиль, и герои и сюжет - все прекрасно. Мне очень понравилось. Курт - тот еще олень, но боевой! Магнус же просто очаровательный.

[<Elly>]

Elinchrstmas, спасибо

[Ольга Ку]

я уж хотела ругаться, что опять Лена свой рабочий девиз в название запихала, но он оказался к месту))

чудесно, труЪ! если честно, когда дверь дома Магнуса открыл полуголый Хант, я серьёзно решила, что тому уже обломилось. или не обломилось... в смысле, досталось) а Курт ещё и к ним завтракать попёрся с болонкой! Курт с болонкой - это уже чудесное комедийное сочетание

Рядом с Магнусом топталось нечто высокое и настолько широкоплечее, что Волландер по сравнению с ним почувствовал себя маленьким и круглым хлебобулочным изделием.

невероятно умилило

Фото Курта украсило бы обложку сборника “самые недовольные лица Швеции”, если бы таковой выпускался.

Брана украшает обложки всегда, независимо от роли))

- Ты в гольф случайно не играешь? - Курта охватили мрачные сомнения в своей кармической невезучести.
- Нет, - фыркнул Хант, тряхнув золотой шевелюрой, точно гривой, - В нашей стране настоящие мужчины занимаются серфингом. А что?

одна малина! ох уж эти... подтянутые, мускулистые, негодные мачо!

[Elinchrstmas]

Друзья, огромное спасибо всем участникам и читателям феста! Все вы дивные молодцы!

shushanika 2012,
спасибо, что заглянула и прочитала, очень рада )))))

Мартинссон, бесишь!,
ты мне очень помог, и Хант с разбитым носом - мой любимчик)

shiny_neko,
:sunny))))

SHERLOCK_RDJ,

эта шутка никогда не устаревает!

Каждый раз кажется, что она уже набила оскомину, и каждый раз обещаешь себе, что это "последний раз"

Это, конечно, смешно, но не надо, Курт тоже лев, только калибром поменьше!

Нет, в моем понимании Курт - ни разу не хищник) Он даже у самого недостойного жизнь забрать не сможет.

Кстати, до меня не сразу дошло, кто был Хантом

Надо же) Казалось, что это очевидно Впрочем, на его месте можно кого угодно представлять.)

Lady_Ileina,
спасибо большое)))

uchilochka,
не за что) "the pleasure is mine"

tatit,
тебе спасибо, что прочитала.)))

Курт - тот еще олень, но боевой!

Во! Тут согласна) Красавец, которого нельзя недооценивать))

<Elly>,
пожалуйста ))

Хоббитянка,

я уж хотела ругаться, что опять Лена свой рабочий девиз в название запихала, но он оказался к месту))

Не поздно, а в заранее оговоренную дату! Старалась на пределе возможностей))

если честно, когда дверь дома Магнуса открыл полуголый Хант, я серьёзно решила, что тому уже обломилось. или не обломилось... в смысле, досталось) а Курт ещё и к ним завтракать попёрся

Правильно, так и должно казаться) Курт сам подкармливал свои маразматические подозрения, потому что простых путей не признавал.))

Курт с болонкой - это уже чудесное комедийное сочетание

Это идея Трисс) Курту нужен был друг) Хотя бы на время.

Брана украшает обложки всегда, независимо от роли))

Брана украшает. Точка))

[Natafree]

Потрясающий по заряду бодрости и позитива рассказ! И все благодаря стилю написания! Читается легко, а некоторые особо "вкусные" моменты хочется перечитать еще раз. А уж сравнения какие...

Пока Хант соображал, что это было - проявление враждебности или заботы

Волландер порой так завернет, что тут не только Хант соображать будет, что это было, а все, по-моему.)))
Магнус вот тоже испугался грозного Курта со степлером, а тот просто заботливо приколачивал веточку, чтобы все по правилам было.)))

Еще раз спасибо за отличную историю и замечательный коллаж!

[Elinchrstmas]

Natafree, спасибо)) до безумия приятно знать, что рассказ доставил радость и удовольствие. ))) Можно считать, что миссия выполнена)

Магнус вот тоже испугался грозного Курта со степлером, а тот просто заботливо приколачивал веточку, чтобы все по правилам было.)))

Курта, который внезапно озаботился декором офиса, я бы тоже испугалась - у человека явно что-то с головой не то случилось. )) А учитывая любовь Курта к тому, чтобы споткнуться и упасть, степлер в его руках становится весьма опасным орудием.))

Тебе спасибо, что прочла и нашла время оставить отзыв))

[Natafree]

у человека явно что-то с головой не то случилось

Да ладно. Он просто наконец решил действовать наверняка! Зря что ли целый день план обдумывал?))

[Elinchrstmas]

Natafree, откуда же Магнус может быть уверен, что эти смелые действия Курта не подразумевают одного замученного сотрудника, пришпиленного к стене или стулу?) Волландер к нему бы еще с наручниками и клейкой лентой в руках выбежал - давай играть в заложников, пока у тебя стокгольмский синдром не проявится, а, Магнус?

[Natafree]

Elinchrstmas, а у Курта тут свой метод по ходу - сначала шокируй, потом хватай, пока объект в ступоре и не убежал. Надо Курту озвучивать свои намерения заранее, а то от таких суровых ухаживаний и правда кондрашка хватит.)))))

[Elinchrstmas]

Natafree, переиначивая цитату из вредных советов Остера: "Магнус добрый, он поймет" )) И привыкший, что тоже важно. Он уже в достаточной степени запуган Волландером, чтобы понимать: чаще всего тот только словесно и может возмущаться.))

[Lermett Whitelaw]

капибара забылась и наваляла льву

о да, я знаю это чувство!
Какая прелесть, Джеймс Хант доставил))
Курта так легко обвести вокруг пальца в вопросах отношений)) Тупняшка))

[lekai]

Классная история. Спасибо

[Elinchrstmas]

Lermett Whitelaw,

lekai, спасибо.)